Но она оставила ключи от наручников.

Глава 11

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА

Я лежу на койке и прислушиваюсь. На яхте царит страшный шум. У меня над головой на палубе раздается топот многочисленных ног. Кажется, что-то происходит.

Я полежал еще минут пять, чтобы окончательно удостовериться, что ни Карлотта, ни Керц ко мне не вернутся и что Карлотта так и не вспомнила о ключах.

Потом я встал с койки, подошел к столу и взял из-под пепельницы ключ от наручников. В противоположной стене сделан шкаф с несколькими ящиками. Я всунул ключ в щель между ящиком и рамой, затем поднес к ключу руки, повернул их, и замок открылся.

Я снял наручники, потом подошел к столу, достал из пепельницы две использованные спички отломал у них кончики и воткнул в замок наручников.

Потом снова надел наручники, но спички помешали замку защелкнуться. С виду как будто все в порядке, но достаточно было мне тряхнуть кистью, чтобы наручники открылись. Я спрятал ключ в карман брюк и снова лег на койку.

Я пролежал примерно с полчаса. Шум на борту яхты постепенно затихал. «Колдунья Атлантики» встала на якорь. Я слышал, как о ее борт шлепались волны.

Но вот дверь открылась, в каюту вошел Руди. Вид у него решительный, глаза горят, руки трясутся. Видно, дело не обошлось без наркотиков.

– Ай-ай-ай, Руди, – сказал я. – Я думал, ты достаточно сильный, чтобы справиться одному. И что же это было? Морфий? Или сладкая понюшка?

– Заткнись, коппер, – сказал он, – и не груби, а то получишь. – Он засунул руки в карман и не спускал с меня глаз.

И до того он доволен собой, наверное, воображает себя Наполеоном среди преступников.

– Ну, ты болван, сказал он, наставляя на меня револьвер. – А я сейчас тебе кое-что покажу. Я хочу, чтобы ты убедился, что твои карты биты. Ну-ка, вставай с койки и иди впереди меня, и не вздумай сделать какое-нибудь незаконное движение, а то я взорву твой позвоночник.

– О'кей, Руди, – сказал я, – Я всю жизнь обожал фейерверк, с детства любовался им. Значит, в твоей работе наступил великий момент?

Я встал с койки, вышел из каюты, прошел по коридору и через каюткомпанию – на палубу. Руди все время шел за мной с пистолетом в руке.

Ох, и хорошо же после нескольких дней пребывания в темной душной каюте, с задраенным иллюминатором, попасть вдруг на палубу и полной грудью вдыхать чистый морской воздух. Это стоит по меньшей мере миллион долларов. Я осмотрелся. Ночь довольно темная, но тем не менее я разглядел, что мы остановились примерно на расстоянии одной мили от берега. Видно было, как белели береговые скалы.

Я подошел к перилам и облокотился.

– Роскошная ночь, Руди, для вас, – сказал я.

– Ночка, что надо, – ответил он, – и будет еще более роскошная после того, как мы все закончим. Ах, какая она тогда будет роскошная – стоимостью в десять миллионов долларов. И если тебе интересно узнать, как все это произойдет, стой здесь и смотри.

– Я смотрю, – сказал я.

Я взглянул на Руди, он впал в сентиментальность.

– Мне всегда хотелось иметь деньги, – разглагольствовал он. – Много денег. Осторожная игра не для меня. Я хочу или крупный куш, или ничего! – И подумай только, коппер, если только у тебя в голове осталось что-нибудь, чем можно думать, пройдет какой-нибудь месяц, и ты по крайней мере с тремя дырками в каркасе будешь скучать в брюхе какой-нибудь рыбы, а я в это время буду жить где-нибудь в Южной Америке или, может быть, в Мексике в роскошной гасиенде, с самой красивой женщиной, которую ты когда-либо видел на своем веку!

– И не говори, – поддакнул я ему.