Впрочем, пора мне возвратиться к моему рассказу.

Я обрадовался приходу Пасынкова; но когда вспомнил о том, что сделал накануне, мне стало невыразимо совестно, и я поспешно отвернулся опять к стене. Погодя немного Яков спросил меня, здоров ли я.

- Здоров,- отвечал я сквозь зубы,- только голова болит.

Яков ничего не ответил и взял книгу. Прошло более часу;

я уж собирался во всем сознаться Якову... вдруг в передней прозвенел колокольчик.

Дверь на лестницу растворилась... я прислушался... Асанов спрашивал моего человека, дома ли я.

Пасынков встал; он не любил Асанова и, сказав мне шепотом, что пойдет полежать на моей постели, отправился ко мне в спальню.

Минуту спустя вошел Асанов.

По одному покрасневшему лицу его, по короткому и сухому поклону я догадался, что он приехал ко мне неспроста. "Что-то будет"? - подумал я.

- Милостивый государь,-начал он, быстро садясь в кресло,- я явился к вам для того, чтобы вы разрешили мне одно сомнение.

- А именно?

- А именно: я желаю знать, честный ли вы человек? Я вспыхнул.

- Это что значит? - спросил я.

- А вот что это значит...- возразил он, словно отчеканивая каждое слово,- вчера я вам показывал бумажник с письмами одной особы ко мне... Сегодня вы с упреком - заметьте, с упреком - пересказывали этой особе несколько выражений из этих писем, не имея на то ни малейшего права. Я желаю знать, как вы это объясните?

-А я желаю знать, какое вы. имеете право меня расспрашивать? - ответил я, весь дрожа от бешенства и внутреннего стыда.- Вольно вам было щеголять вашим дядюшкой, вашей перепиской; я-то тут что? Ведь все ваши письма целы?

- Письма-то целы; но я был вчера в таком состоянии, что вы легко могли...

- Одним словом, милостивый государь,- заговорил я нарочно как можно громче,- я прошу вас оставить меня в покое, слышите ли? Я ничего знать не хочу и объяснять вам ничего не стану. Ступайте к той особе за объяснениями! (Я чувствовал, что у меня голова начинала кружиться.)

Асанов устремил на меня взгляд, которому, видимо, старался придать выражение насмешливой проницательности, пощипал свои усики и встал не спеша.

- Я теперь знаю, что мне думать,- промолвил он,- ваше лицо - лучшая вам улика. Но я должен вам заметить, что благородные люди так не поступают... Прочесть украдкой письмо и потом идти к благородной девушке беспокоить ее...

- Убирайтесь вы к черту! - закричал я, затопав ногами,- и присылайте мне секунданта; с вами я не намерен разговаривать.

- Прошу не учить меня,- холодно возразил Асанов,- а секунданта я и сам хотел к вам прислать.

Он ушел. Я упал на диван и закрыл лицо руками. Кто-то тронул меня за плечо; я принял руки - передо мной стоял Пасынков.

- Что это? правда?..- спросил он меня.- Ты прочел чужое письмо?

Я не имел сил ответить ему, но качнул утвердительно головой.

Пасынков подошел к окну и, стоя ко мне спиною, медленно проговорил:

- Ты прочел письмо одной девушки к Асанову. Кто же была эта девушка?

- Софья Злотницкая,-отвечал я, как подсудимый отвечает судье.

Пасынков долго не вымолвил ни слова.

- Одна страсть может до некоторой степени извинить тебя,- начал он наконец.- Разве ты влюблен в Злотницкую?

-Да.

Пасынков опять помолчал.

- Я это думал. И ты сегодня пошел к ней и начал упрекать ее...

- Да, да, да...-проговорил я с отчаяньем.- Ты теперь можешь меня презирать...

Пасынков прошелся раза два по комнате.

- А она его любит? - спросил он.

- Любит.