В сложных условиях задания выполнили: патронные заводы были построены и работали в три смены! И в этом тоже была заслуга Берзина.

Следующие два месяца прошли в напряженной работе в Генштабе, в частых поездках на фронт, в совещаниях с военными руководителями Республики. В Валенсии Берзин устроился в отеле «Метрополь», в самом центре города, напротив арены для боя быков. В этой же гостинице еще раньше разместились работники советского полпредства, советники. Позднее он почти постоянно жил в комнатке на втором этаже старинного трехэтажного особняка — дома какого-то маркиза на улице Альборайо, в котором и поместил свой штаб, сохранив номер в отеле для деловых встреч.

В эти дни протяженность всех фронтов достигала 2 тыс. км, но почти все внимание Гришина было поглощено важнейшим Центральным фронтом, полукружьем охватившим с северо-запада Мадрид. К счастью, поначалу на Северном и Южном фронтах царило затишье.

Тревожные радиограммы от разведчиков в Севилье и Гранаде еще в конце первой декады декабря заставили Гришина посоветовать Кабальеро обратить на Юг сугубое внимание. Кабальеро отмахивался. Но уже 14 января пришлось заняться и Южным фронтом: командующий Южной армией франкистов генерал Кейпо-де-Льяна повел наступление на Малагу. С севера на Малагу наступала танковая колонна итальянских чернорубашечников.

Генерал-майор в отставке Ян Августович Тыкин, в Испании — советник по противовоздушной обороне, а до этого участник штурма Зимнего, Гражданской войны, доцент Военной академии имени Фрунзе, член военного совета Ленинградского военного округа в 1927 — 1928 гг., оставил ценные воспоминания о личных встречах с генералом Гришиным в Испании.

«Все советские добровольцы из СССР по прибытии в Испанию в первую очередь являлись к главному советнику, чтобы получить соответствующую ориентацию и нужные указания. Штаб Я. К. Берзина размещался в окрестностях Валенсии, в трехэтажном доме. Кабинет его находился на первом этаже, налево. Войдя к нему, я застал его сидящим за письменным столом. На меня смотрел человек с выразительными, умными глазами, поседевшими, коротко остриженными волосами. Мы сразу узнали друг друга...

Для тогдашней Испании Ян Карлович Берзин был одним из самых подходящих и необходимых людей. Тогда нужен был талант умного разведчика и организатора, способного разбираться в сложной обстановке и давать правильные советы всем, кто в этом нуждался.

Первым вопросом Гришина был:

— Как доехал?

Товарищ Гришин слушал меня, не перебивая. Затем пошла деловая беседа — об организации противовоздушной обороны в Испании. Тут я слушал его с большим интересом и поражался его компетентности. Я был специалистом в этом деле, а он — политическим работником, но его осведомленности мог только удивляться. Он нарисовал мне полную картину воздушного пиратства «юнкерсов» и «фиатов», беззащитность городов, портов. Охарактеризовал политическую картину Испании, правительство и лиц, с которыми я буду иметь дело. Он говорил о министре авиации Прието — правом социалисте, отнюдь не революционере, но очень влиятельном среди испанцев человеке; о полковнике Сарабия — начальнике противовоздушной обороны, при котором я буду состоять советником; потом, уже после отъезда Гришина, я долго вспоминал, насколько правильны и метки были его характеристики».

Далее Тыкин рассказал о том, как докладывал Гришину о результатах своего обследования объектов ПВО, о данных ему генералом указаниях по переоборудованию береговых батарей в Картахене с помощью специалистов с местных судостроительных верфей, по строительству бомбо— и газоубежищ. Гришину удалось склонить правительство к принятию специального решения по этому немаловажному вопросу.

В середине марта Валенсия встречала новую группу танкистов-добровольцев. На комбрига Дмитрия Григорьевича Павлова, нового командира советских танкистов, генерал Гришин полагался столь же уверенно, как на комбригов-авиаторов — Смушкевича, Пумпура.