– Вот, смотри, какая ты фотогеничная.

Да, Янка всегда на фотографиях хорошо получалась, но у Глеба вышла просто волшебно.

Неслышно подошел Тарас.

– Ого! – сказал он. – Красавица!

– Сестра?

– Племянница.

– Похожа.

– Да прям! Копия отец.

– Ничего, что я здесь? – возмутилась Янка и выскочила из-за стола.

Вот вечно этот Тарас! Обязательно было про отца, да? В такой хороший вечер? И при Глебе? Обязательно? Сейчас тот, конечно, спросит, что и как, и пойдут разговоры, какие они разнесчастные, и все такое! Янка хлопнула калиткой.

– Яна, ты куда? – понесся ей вслед бабушкин голос.

– Маму встречать!

– Я с тобой! – крикнул Ростик.

– Нет!

И Янка рванула прочь, чтобы брат не догнал.

В конце улицы она остановилась. Чего психанула? Глупо как-то вышло. Теперь Глеб решит, что она совсем еще маленькая. Или вообще – того, с приветом. Янка медленно поплелась дальше. До маминого автобуса оставался еще час. Где она будет ходить в такой холод в одном свитере?

Сейчас, когда курортники разъехались, Поселок стал похож на дом после ухода шумных гостей. Еще открыты некоторые кафе и сувенирные лавки, но жизнь замедляется, затихает. Янка постояла посреди улицы, прислушиваясь. Море шелестело тихо-тихо, будто хотело нашептать какой-то свой секрет. Хорошо жить у моря: всегда есть с кем поговорить.

– Привет.

Янка оглянулась. У магазина, нагруженный пакетами, стоял Таль.

– Привет. Тебе помочь?

– Еще чего! Сейчас батя выйдет. Вот, деньги за два месяца на фабрике получил.

– Задерживали?

– Ага.

Они помолчали.

– А ты чего одна гуляешь? Наши все у «Нептуна» собрались, я тоже сейчас приду. Пойдешь?

– Пойду.

Кафе «Нептун» зимой пустовало, его открывали в апреле, закрывали в октябре. Даша, Таль, Захар Ильм, близняшки Ясько, Ярослав и еще пара-тройка ребят собирались у «Нептуна» каждый вечер. Сидели там же, под навесом, или бродили по Поселку, или шли на берег – кормили лебедей, жгли костры, выкладывали узоры из камней. Других развлечений в Поселке не было. Два раза в неделю привозили в клуб кино, иногда случались концерты местной самодеятельности или приезжих артистов, один раз в неделю проводили дискотеку. В общем, скучно. Все разговоры шли по кругу, даже издевки не отличались разнообразием. Иногда только вспыхивали особые ссоры между Талем и Шрамко. Но и они быстро стихали, потому что Таль хоть и невысокий, но сильный, а главное – злой, драться с ним боялись.

В тот день у «Нептуна» было шумно, обсуждали какой-то фильм, который все посмотрели в клубе, а Янка из-за москвича Глеба пропустила. «Опять завтра грязь вымывать…» – тоскливо подумала она. После фильмов мыть полы особенно тяжело.

– Литру сделала? – спросила Даша.

– Неа, – лениво отозвалась Янка и, отломив у Даши половину булки, пошла к морю, кормить чаек. Даша смотрела ей вслед. Янка это чувствовала. Даша красивая. Такая высокая, статная, с густыми смоляными волосами и глазами с поволокой. Она добрая, все прощает Янке, любые капризы. Она вообще смотрит на Янку с обожанием и всегда со всем соглашается. Янке с ней скучно.

Большая чайка, раскинув мощные крылья, взлетела, как только Янка подошла, и закружилась над полосой прибоя. Поглядывала выпуклым любопытным глазом, но ближе к себе не подпускала, хоть Янка и бросала в воду комочки мягкой Дашиной булки.