– Что нам делать?!

– Позови Керима. Но прежде… – Айтек вынул небольшой, с ладонь, кинжал, вложил в руку своей невесты и тихо, но твердо произнес: – Возьми. Ты не должна достаться другим мужчинам, не должна стать добычей наших врагов. Беги в горы. Возьми еду и теплую одежду. Пережди. Надеюсь, мы сумеем их прогнать, и я вернусь к тебе.

Мадина не успела ответить. – К ним подошла непривычно взволнованная Хафиза.

– Что происходит, Айтек?

Молодой человек повторил то, что сказал невесте:

– Ливан велел передать, чтобы Керим оставался здесь, как и все остальные тоже. – Помедлив, он добавил: – А Мадина пусть идет в горы.

– Мадина? Почему?

– Потому что я так решил.

– Ты? – Хафиза не мигая смотрела на него своими темными глазами. – Пока ты не стал ее мужем, Мадина должна подчиняться отцу.

В глазах Айтека вспыхнул огонь тайной страсти и неукротимого волнения.

– Знаю, – как можно спокойнее произнес он, сдерживая тревожное нетерпение. – И все же прошу тебя и Керима позволить Мадине поступить так, как хочу я. Будет лучше, если ты, Хафиза, вместе с Асият тоже уйдешь в горы.

– Ты думаешь… – Женщина не осмелилась произнести вслух то, о чем подумала.

– Их слишком много. И если они придут сюда… – Мадина воскликнула:

– Айтек! Не уходи! Оставайся с нами! Здесь мало мужчин, только Керим и двое слуг… Ты поможешь им защищать усадьбу!

Молодой человек покачал головой. Его губы тронула печальная усмешка. Женщин всегда волнует свой дом и очаг, но он – мужчина, и его долг – защищать не только усадьбу, но и свой край, свою родину. Хотя сердце Айтека разрывалось от тревоги за возлюбленную, он должен был уйти и оставить ее здесь.

– Мне нужно вернуться к твоему отцу и братьям, к другим мужчинам. Мы попытаемся напасть первыми, с гор, или, быть может, устроим обвал, чтобы преградить османам путь в наш аул.

Айтек не мог сказать то, о чем думал. Их было меньше, чем турок, значительно меньше… Его душа была полна юношеской храбрости и гневного пыла, но он был умен и понимал, чего стоит горстка мужчин перед тучей врагов, для которых война была ремеслом и смыслом жизни. Сам Айтек никогда не видел янычар, но его отец рассказывал о тех немыслимых зверствах, какими славились турецкие воины.

Подошел брат Мадины Керим, и Айтек попросил его позволить девушке покинуть усадьбу и спрятаться в горах.

– Иначе я не буду знать покоя и стану думать только о ней, – сказал он.

Керим согласился, Но при этом добавил, что мать и младшая сестра останутся в усадьбе.

– Я умру, но ни один враг не войдет в нашу саклю! – Храбро заявил восемнадцатилетний юноша.

Видя, что спорить бесполезно, Айтек не стал возражать. Не смея обнять Мадину на глазах у ее родных, он ограничился тем, что кивнул девушке, а потом повернулся и, не оглядываясь, вышел за ворота усадьбы.

Мадина стояла не двигаясь. Все, что Айтек не осмелился произнести вслух, она прочитала в его глазах. В них было что-то пугающее, какой-то странный, незнакомый огонь. То было бесстрашие перед смертью, готовность к вечной разлуке и несгибаемое мужество воина. Душа Мадины похолодела. Если он умрет, ей этого не вынести!

Она оделась легко и удобно, взяла с собой вяленое мясо и лепешки. На ногах были чувяки, в которых можно без труда лазать по горам, голова повязана серым, под цвет камней платком.

Мадина обняла и поцеловала мать, сестру и брата. Тяжелее всего далось прощание с Асият – в последние годы они стали очень близки, к тому же сестренка выглядела такой беспомощной и наивной…

– Все будет хорошо, – сказала Мадина, сжимая руку Асият.