— Ты был в команде? Когда? — спросил я. Я не мог представить нашего худого и маленького Шулема ни в какой команде, но кто его знает, всякое бывает.

Шулем вытер ладонями глаза и поднялся.

— Не важно, — сказал мне Шулем. — Иди, иди в класс. Это, в самом деле, не важно.

После уроков я зашел в торговый центр и рядом с фалафелями встретил Авива и Цури.

— Ты слышал, — с набитым ртом сказал мне Цури, — сегодня Шарон прошел собеседование, ему остался еще какой-то курсик после призыва, и он во флотилии. Ты знаешь, что значит быть во флотилии? Они выбирают одного из тысячи…

Авив начал ругаться, у него снизу лопнула пита и вся тхина вместе с соком салата потекла ему на руки.

— Мы только что встретили его на школьной площадке. Они с Гильадом оттягивались там, пивко, и все такое. — Цури криво ухмыльнулся и куски помидоров и питы вылетели у него изо рта. — Тебе надо было видеть, что они выделывали на велосипеде Шулема. Как маленькие дети! Вот уж Шарон был счастлив, что сдал собеседование. Мой брат говорил, что как раз на собеседовании больше всего проваливаются.

Я пошел на площадку, но там никого не было. Велосипед Шулема, который всегда был привязан к перилам рядом с медкабинетом, исчез. На ступеньках валялась разорванная цепочка и замок. На следующий день утром, когда я пришел в школу, велосипеда там еще не было. Я подождал, пока все зайдут в классы, и пошел рассказать директору. Директор сказал мне, что я поступил правильно, и что никто не узнает о нашем разговоре. Он попросил секретаршу написать мне записку об опоздании. В тот день ничего не произошло, и на следующий тоже, но в четверг директор с охранником вошли в класс, и директор попросил Шарона и Гильада выйти.

Им ничего не было, их только предупредили. Вернуть велосипед они не могли, потому что просто бросили его где-то, но отец Шарона специально пришел в школу и принес Шулему новый спортивный велосипед. Шулем сначала брать его не хотел.

— Полезней всего ходить пешком, — сказал он отцу Шарона.

Но тот настаивал, и Шулем в конце концов его взял. Было ужасно смешно видеть, как Шулем ездит на спортивном велосипеде, но я знал, что директор прав, и я действительно поступил правильно. Никто не догадывался, что это я рассказал, во всяком случае, так я думал. Следующие два дня прошли как обычно, но в понедельник, когда я пришел в школу, во дворе меня дожидалась Сиван.

— Послушай, Эли, — сказала она, — Шарон узнал, что это ты донес про велосипед, тебе нужно удирать отсюда, пока они тебя не поймали.

Я старался не показать вида, что испугался.

— Быстренько убегай, — сказала она. И я стал уходить.

— Нет, не туда, — она потянула меня за руку. Прикосновение ее руки было холодным и приятным. — Они зайдут в ворота, тебе лучше выйти через дырку в заборе, за сараями.

Я обрадовался, что Сиван так переживает за меня. Даже больше, чем испугался.

За сараями меня поджидал Шарон.

— И даже не думай об этом, — сказал он. — У тебя нет никаких шансов.

Я обернулся. Сзади стоял Гильад.

— Я всегда знал, что ты — салага, — сказал Шарон. — Но никогда не думал, что ты к тому же — сексот!

— Какого ты нас заложил, сволочь? — Гильад сильно толкнул меня, я отлетел у Шарону, и он тоже толкнул меня.

— Я скажу тебе, почему он заложил, — сказал Шарон. — Потому что наш Эличка — грязный завистник. Он смотрит на меня и видит, что я учусь лучше него, и что в спорте я лучше него, и что у меня есть девочка, самая красивая в школе, а у него, бедненького, еще прыщи не обсохли, и это ест его поедом.