Она так и не сообщила о своей беременности никому, кроме Аннели, а внешне пока это было совсем незаметно. Нелл решила работать на фабрике до последнего (если ее не уволят раньше) и старалась понемногу откладывать деньги, что ей не очень удавалось. В отчаянии Нелл думала, что накануне родов можно обратиться за помощью в какую-нибудь благотворительную организацию, если там ее не осудят за то, что она собирается родить ребенка без мужа.

На набережной толпился народ: люди на что-то глазели и что-то громко обсуждали. Кто-то залез на фонарный столб, многие выглядывали из окон, иные даже взобрались на крыши. Нелл поняла, что загорелся какой-то корабль, но пожары в гавани не были новостью: скажем, не так давно огонь уничтожил огромную баржу.

Похоже, сейчас в самом деле происходило нечто необычное: судно, напоминавшее гигантский факел, медленно плыло к пирсам Ричмонда, волоча за собой огромный дымовой шлейф. На его борту то и дело слышались хлопки — там что-то взрывалось, вверх взлетали округлые предметы, напоминающие бочки.

— Настоящая канонада! — услышала Нелл, и кто-то добавил:

— Похоже на фейерверк.

Это было красивое зрелище. Она непременно остановилась бы, если б не боялась опоздать на работу.

Едва она прошла мимо, как загорелся длинный деревянный пирс, а следом заполыхал и склад. В то же время какие-то люди судорожно гребли к берегу, а причалив и покинув шлюпки, с истошными криками стали разбегаться кто куда.

Нелл вздрогнула. Идет война, значит, хорошего не жди! Маслянистый дым, столбом поднимавшийся к небу, яркие языки пламени, толпы народа, завороженные необычным зрелищем: во всем этом таилось что-то тревожное и опасное.

Девушка вошла в здание фабрики в начале девятого. Она прошла по извилистым коридорам, которые будто проделал какой-то гигантский червь, думая о том, что надо рассказать о пожаре Сиене, если только та сама его не видела, и очутилась во внутреннем дворе. Отсюда можно было попасть в цех упаковки, где она работала по сей день.

Едва Нелл сделала шаг к знакомому проходу, как вдруг что-то оглушительно треснуло, все покачнулось, мрак и свет перемешались, а закон земного тяготения загадочным образом перестал действовать, и она ощутила себя летящей по воздуху.

Фабрика развалилась на куски прямо на глазах Нелл; казалось, чья-то гигантская рука разметала огромное здание, словно карточный домик.

Бешено ревел ветер, сверху сыпался каменный дождь. Небо было затянуто ослепительной пеленой, оно будто раскалилось добела. Кругом неистовствовал огонь, в котором сгорали предметы и корчились тела людей, превращаясь в головешки.

Лицо Нелл осыпали колючие брызги — это были осколки стекла. Она инстинктивно зажмурила глаза и в следующий миг врезалась в дерево, а потом, оглушенная, соскользнула вниз. Когда на нее что-то упало, она наконец потеряла сознание.

Несколькими минутами раньше Миранда Далтон, урожденная Фишер, прихорашивалась перед зеркалом, одновременно краем глаза наблюдая за странной картиной, посмотреть на которую вышло не меньше половины города.

Из окна уютной и светлой квартиры, снятой для нее Кермитом, гавань была видна как на ладони. Картину заслонял разве что густой дым, струящийся из жестяных и кирпичных труб домов, окаймлявших набережную.

Миранда так и не окончила курсы стенографии, хотя Кермит и обещал оплатить обучение. Куда приятнее было ходить по магазинам и покупать наряды (благо, муж присылал ей достаточно денег), а потом разгуливать по улицам с гордо поднятой головой. К тому же она ни за что не смогла бы стерпеть, если б ею стал командовать какой-нибудь суровый начальник. У нее есть Кермит, и он ее любит. Она жена офицера и вправе делать все, что вздумается.

Миранда до сих пор не сообщила о себе родителям, так же как не стремилась узнать об их жизни. Отец наверняка по-прежнему пропадал в своей больнице, а Эбби ныла, только теперь уже в одиночестве.