– Я вам рассказала о своей жизни. А вы скрытничаете. Я ничего не знаю о вашей семье, друзьях, вашей жизни на Ямайке. Большинство людей, которых кормит земля, обожают говорить о своих поместьях и владениях. Вы не сказали ничего. Мне кажется, если бы я спросила вас о размере вашей плантации, вы бы не смогли ответить.

Я через силу улыбнулся:

– Вы не похожи ни на одну из знакомых мне дам. Вы желаете, чтобы вас утомляли скучными подробностями.

Мисс Догмилл сидела молча какое‑то время. Потом она сделала глоток вина и медленно поставила бокал на столик. Было слышно, как серебряная ножка стукнула о дерево.

– Скажите мне правду. Почему вы пришли к моему брату? – наконец спросила она. Ее голос был строгим и суровым. Я знал: что‑то изменилось.

Я изо всех сил старался не показывать, что заметил тревожную перемену в ее тоне.

– Я думал стать агентом по закупкам ямайского табака, – сказал я, повторив неоднократно сказанную ложь, – и надеялся, что ваш брат даст мне несколько советов.

– Сильно в этом сомневаюсь.

– Как выяснилось, ваши сомнения пошли бы мне на пользу, если бы я знал о них до своего визита.

– Но результат вашего посещения мистера Догмилла не мог вас удивить. Слава моего брата как безжалостного дельца должна была дойти до Вест‑Индии. В Виргинии едва ли найдется фермер, который не боится его. Вы что, хотите сказать, будто никогда не слышали, что он вовсе не благороден в этом отношении? Вы могли бы обратиться к другому агенту, помельче, который наверняка дал бы вам отличные советы.

– Я хотел обратиться к самому могущественному, – поспешно сказал я – а успехи вашего брата свидетельствуют о его талантах.

Я думал, она задаст мне еще один трудный вопрос, но ошибался.

– Я вас почти не вижу, – сказала она. – Даже когда нагибаюсь вперед.

Я должен был сказать: «Поскольку уже так темно, я должен идти». Но я этого не сделал. Вместо этого я сказал:

– Тогда я сяду на диван рядом с вами.

Так я и сделал. Я сел рядом с мисс Догмилл, чувствуя восхитительное тепло ее тела, поскольку нас разделяло всего несколько дюймов. Не успев сесть, я посмел взять ее за руку. Было такое ощущение, что мой разум оцепенел, а мной целиком овладели мои низшие инстинкты. Желание прикоснуться к ее коже затмило все другие желания.

– Весь вечер я мечтал взять вас за руку, – сказал я. – С той минуты, как впервые вас увидел.

Она ничего не сказала, но не убрала руку. Даже в темноте я разглядел лукавую улыбку на ее лице.

Я ждал поощрения с ее стороны, но мог обойтись и без него.

– Мисс Догмилл, должен вам сказать, что вы самая красивая женщина, которую я встретил за многие годы. Вы очаровательны, и живы, и привлекательны во всех отношениях.

Она не выдержала и засмеялась.

– Это следует воспринимать как настоящий комплимент, – сказала она, – поскольку вы пользуетесь репутацией знатока женщин.

Мое сердце учащенно забилось в груди.

– Я? Репутацией? Я здесь совсем недавно, чтобы иметь репутацию.

Она собиралась что‑то сказать, но передумала. Вместо этого она подалась вперед, да, именно так, и поцеловала меня. Мои руки обвили ее стан, и мы слились в восхитительном страстном поцелуе. Все мои планы держаться от нее подальше были забыты, и трудно сказать, до какой степени мы потеряли бы разум, если бы два обстоятельства не положили конец нашим восторгам.

Второе и наименее неприятное из них заключалось в том, что дверь резко открылась, и в комнату ворвался мистер Догмилл с примерно полудюжиной своих друзей с обнаженными шпагами.

Первое же заключалось в том, что за секунду до того, как наше уединение было так грубо нарушено Догмиллом и его товарищами, мисс Догмилл прервала поцелуй и прошептала что‑то мне на ухо.