– Великий князь заболел, – коротко ответил Криббе, еще раз пробегая по письму глазами. – Когда отправлялось послание, он уже две недели никак не мог справиться с кашлем.

– Да, неприятное известие, – Ван Вен задумался, быстро прикидывая, как могут измениться торговые отношения с Петербургом, если наследник отдаст Богу душу. Ведь именно он выступал гарантом, заключенной между голландцами и представителями Великого князя, сделки. – Надо молиться за то, чтобы он выжил, – наконец, торжественно произнес купец, полагая, что те гарантии, которые Петр определил все равно должны действовать, ведь сделка была заключена на пять лет и первые партии пеньки и дегтя уже начали поступать на его склады.

– Да, ты прав, старый друг, – Криббе снова взял в руки письмо. – Нам остается только молиться.

– Ты не вернешься? – Кристиан приподнял бровь и вытянул вперед руку, полюбовавшись блеском камней в перстнях на крупной руке.

– Меня пока не призывали, – Криббе покачал головой. – Я не буду навязываться, у меня все еще есть гордость. А куда ты так вырядился? Никак фрау Бригитта уступила твоим дремучим ухаживаниям и решила пригласить тебя отведать ее знаменитого фазана, с прекрасным французским вином? – Гюнтер скептически хмыкнул. – Не будет ли фрау разочарована?

– И не надейся, уж ты-то никогда не займешь моего места за столом прекрасной Бригитты, – хохотнул Кристиан. – Довольствуйся служанками, уж они тебе никогда не откажут.

– Иные служанки стоят того, чтобы обратить на них более пристальное внимание, чем многие досточтимые фрау. Лично я предпочту провести вечерок с горячей служанкой в постели, чем выслушивать нравоучения от женщины, пусть и прехорошенькой, но знаменитой не только своими фазанами, но и чрезмерным благочестием. Вот помяни мое слово, пока я буду развлекаться, ты в итоге вернешься домой, и максимум, что тебе перепадет – это припасть к ручке на прощанье.

– Вот умеешь ты сбить настрой, – Ван Вен поморщился. – Будь уверен, я вернусь только утром. – И он поднял вверх указательный палец.

– Только не останься на улице ожидать рассвет, лишь бы утереть мне нос, – Криббе заложил руки за голову и потянулся. – Лучше уж иди в бордель. А для этого не забудь кошель с парой звонких монет.

– Да падет чума на эту голову, – патетически произнес Кристиан, но, как заметил Криббе, постарался как можно незаметнее стянуть лежащий на каминной полке кошель, чтобы, выйдя из комнаты прикрепить его к ремню на поясе, куда уже была приторочена шпага в дорогих ножных.

– Иди уже, иначе тебе никогда не простят остывшего фазана и даже к ручке не допустят.

Кристиан скривившись, вышел из комнаты, а уже через пару минут, сидевший в кресле с задумчивым видом Криббе, услышал шум отъезжающего экипажа. Выждав еще несколько минут, он вскочил на ноги и быстрым шагом направился к своей комнате, чтобы одеться. В длинном узком коридоре ему навстречу попалась крутобедрая Берта, которая наигранно взвизгнула в тот момент, когда Гюнтер обхватил ее за плечи и отодвинул с дороги.

– Не сейчас, милая, – усмехнулся он, наткнувшись на призывный взгляд голубых глаз. – У меня внезапно появилось очень неотложное дело. Вот когда я вернусь, можно будет и покувыркаться.

– Тогда возвращайтесь скорее, господин Криббе, – и она улыбнулась, направившись по коридору, уже и забыв, как совсем недавно взвизгивала от неожиданности.

Гюнтер уже не слушал ее, он сосредоточенно шел к своей комнате.