– Ну, хорошо. Кого ласково встречает Ушаков? Раз уж вы уверены, маркиз, что все беды идут из этой жуткой Тайной канцелярии?

– Я не знаю! – вскричал Шетарди и вскочил из кресла, в котором совсем недавно разместился. – Руже! Где тебя носит дьявол? Вина! – пока слуга наполнял бокал, Шетарди немного успокоился. – Ушаков как-то заявил, что служит не императорам и императрицам, а России. Он просто выживший из ума старик.

– Но клуб он организовал на зависть многим, – хохотнул Шантоне.

– Да, дорогой мой, с этим не поспоришь. Кого из невест наследник выделяет особенно? – тихо спросил посол, словно бы обращаясь к самому себе.

– Поговаривают, что больше всего знаков внимания получает принцесса Ангальт-Цербстская, – ответил Шантоне и одним глотком допил свое вино.

– Какое убожество, – Шетарди приложил ладонь к лицу. На его пальцах сверкнули камни, вставленные в тяжелые перстни. – Завтра, если мне память не изменяет, гостьи будут предоставлены сами себе. Позаботьтесь о том, чтобы принцесса Ангальт-Цербстская приняла меня.

– Хорошо, маркиз, я вас уведомлю, когда ее высочество будет готова вас принять, – и Шантоне поставил пустой бокал на стол и слегка склонив голову, обозначив поклон, вышел из комнаты. Шетарди же опустился в кресло.

– Что же я упускаю из вида? Что? Почему мне все время кажется, будто я плетусь позади всех остальных? Что-то назревает. Какая-то буря и ее отголоски уже слышны, но я никак не могу понять, с какой стороны дует ветер. Надо еще раз попытаться встретиться с наследником. Он сейчас болен, а отсюда уязвим. Может быть, сейчас все прояснится, и я хотя бы буду знать, на что мне нужно обратить внимание.

* * *

– Как вы себя чувствуете, ваше высочество? – Мария подняла взгляд на доктора Флемма и поджала губы.

– Я прекрасно себя чувствую. Сколько можно вот так бесцеремонно врываться в мои апартаменты? – она сжала кулачки. – Почему вы к другим не ходите и не надоедаете им своими странными просьбами?

– Потому что его высочество не давал мне таких указаний, а в вашем случае он почему-то уверен, что вы могли заразиться. Так как ваше самочувствие? – и он действительно довольно бесцеремонно приложил ладонь ко лбу Марии, а потом поднял ее руку и принялся считать пульс. – Покажите мне язык, ваше высочество, не упрямьтесь, мы с вами оба знаем, что его высочество только с вида производит впечатление мягкого и сговорчивого человека, а на самом деле ему не чужда определенная жестокость. Сейчас, когда болезнь обнажила все самые худшие черты его характера, лично я не хочу давать ему повод для раздражения тем, что не выполнил приказ, выполнить который не представляется большего труда.

– Я могу его увидеть? – Мария показала язык и раздраженно вырвала руку из руки Флемма.

– Нет, – доктор покачал головой.

– Почему? – принцесса нахмурилась.

– Потому что это был отдельный приказ никого не впускать, кроме ее величества, приказывать которой его высочество естественно не может, – Флемм поклонился и, подхватив свой сундучок, направился к выходу. – Думаю, что больше я вас не побеспокою. Вы действительно здоровы, и его высочество зря беспокоился. Хотя, как вы могли заразиться, если просто стояли рядом? – Флемм остановился, изобразив на лице задумчивость, краем глаза отмечая, что при его словах польская принцесса вспыхнула до корней своих светлых волос. – Вот оно что, – пробормотал он еде слышно, поклонился, и вышел за дверь, улыбаясь.