|
Легко так сказать, когда ждешь от этого какой-то выгоды. Но я ожидал решительных ходов со стороны семей и... я верю Логисту. Итак, есть ли у вас идеи? Сэм посмотрел на него из-под нахмуренных красных бровей. Он начинал ненавидеть Хейла за легкость его согласия. Он хотел этого. Он нуждался в этом. Но ему не нравились мотивы Хейла. Хейл не мог легко поставить успех или неуспех своего крестового похода от энергичного человека, чью роль играл Сэм. Даже если Логист вынес благоприятное суждение и Хейл безоговорочно верил Логисту, был еще и другой мотив. Робин Хейл был бессмертен. То, что Сэм ощущал и ненавидел в Уолтонах и Харкере, он ощутил и возненавидел в Хейле. Крайнюю самоуверенность. Они не были рабами времени, время служило им. Человек с сотнями лет опыта сталкивался со всеми социальными обстоятельствами, с которыми была вероятность столкновения. У него были перед глазами аналогичные случаи. У него было время экспериментировать, время подумать и испытать ответные реакции, пока он не подберет наилучший способ действий в данных обстоятельствах. Это нечестно, по-детски думал Сэм. Проблемы, которые не в состоянии разрешить короткоживущие, бессмертные, обладающие почти безграничными ресурсами времени, знают вдоль и поперек. И еще нечестно - проблемы, по отношению к которым обычные люди должны принимать болезненные решения, для бессмертных могут решаться простым ожиданием. Бессмертные всегда могли повторить: "И это пройдет..." Сэм глубоко вздохнул и достаточно уклончиво ответил на вопрос Хейла: - Семьи - я имею в виду в особенности Уолтонов и Харкеров - не ударят открыто. Они не заходят быть связанными с вашей смертью. Они не боятся масс, потому что у масс нет организации. Вопрос о революции никогда не вставал, потому что для революции никогда не было причин. Семьи беспристрастны. Только в связи с такими делами, как этот колонизационный крестовый поход, может возникнуть такой вопрос, и - я надеюсь - этот вопрос для них опасен. Потому что впервые массы будут организованы, организованы вокруг идеи крестового похода. - Он искоса взглянул на Хейла. - У меня есть идея, как использовать это, но... - Сэм посмотрел на пыльный экран телевизора в стене, - пока я не могу объяснить ее. - Хорошо, - Хейл говорил спокойно. Это вполне нормально, сказал себе Сэм, со внезапно убыстрившимся пульсом осознав впервые за все время, что для этого человека война - эта великолепная вещь из мертвого прошлого - была семейной историей. Он видел убийства и сам убивал. Угроза смерти так знакома ему сейчас, что он смотрит ей в лицо спокойно. Сэм заново возненавидел его. - Тем временем, - он заставлял себя говорить спокойно, - я собираюсь продать себя вам за идею крестового похода. Могу я говорить? Хейл улыбнулся и кивнул. |
