— Синего медвежонка?

— Не.

— Ёбаного хуя в желе? — тон ее голоса не изменился даже на тысячную долю октавы.

— Не. Тика.

И рассмеялся таким сладеньким голоском, как будто понимал, что та имеет в виду. Женщина потерла лицо руками. Что ни говори, мамаша из нее чудесная. В конце концов, включила канал наугад, поскольку не помнила, где диск с Кротиком; к счастью, на экране появилась реклама, которая на маленького ребенка действует, словно укол героина. Малой застыл с наполовину открытым ртом, женщина же глянула на часы и пошла забросить в микроволновку блинчики с творогом.

Она не знает, что творится с этим временем, час назад пацан должен был уже пообедать. И вообще, ей следует что-то сделать. Сама сидит в хате целый день, а как только он вернется, она способна предложить лишь блинчики двухдневной давности из микроволновки. Даже если к ним сделает еще и взбитые сливки и разморозит малину, все равно, это будут блинчики двухдневной давности.

И что скажет? Извини, дорогой, целый день я пыталась подобрать такие одежки, чтобы ты не узнал, что у твоей жены нет талии.

Она почувствовала, как в горле паника вырастает, словно третья миндалина. С трудом сглотнула слюну… Ну почему она не сделает чего-нибудь? Почему она такая, ни на что не пригодная? Такая — он и вправду способен все облечь в слова — размазня. Все именно так — размазня, каждый слог в этом слове звучит словно пощечина: раз — маз — ня. Первая такая крепкая, неожиданная, последняя — похожая на шлепок, уже неубедительная…

Ну почему она ничего не сделает? У нее есть прекрасный сынок, изумительный сын, дом на лесной опушке, работать не обязана, для полного счастья не хватает только прислуги. Так что возьми себя в руки, женщина! Возьми малого, отправься в супермаркет «Лидл» и сделай какой-нибудь приличный ужин. Именно так!

Она вытащила блинчик из микроволновой печки, сына упаковала в пластмассовый стульчик для кормления — тот сразу же расплакался, так как не любил, когда что-либо делалось резко. Женщина поцеловала его в лобик и установила стульчик передом к телевизору: ну не было у нее времени на правильное воспитание, если не хотела со всем успеть. Она порезала блинчик на кусочки и тут же помчалась к зеркалу, минут пять сын будет есть, она же за это время оденется и чуточку подкрасится.

— Не цю! — донеслось из спальни.

— Хочешь, хочешь, такой вкусный блинчик, кушай сам — как большой мальчик, а потом пойдем гулять.

Она составляла в уме список покупок. Просто, эффектно и быстро. Жареная на гриле говядина, соус из сметаны и сыра с плесенью. А к мясу — пюре. На самом деле: обычная размятая блендером вареная картошка, но можно красиво выложить, словно в кабаке. У каждого на тарелке из этого пюре она выложит первую букву имени. И малой тоже с охотой поест, все мужики любят картошку, это же просто. Какая-нибудь зелень, только не салат из пакетика, он этого терпеть не может. Зеленый горошек… горошек с майонезом. Часть горошка оставит на украшение пюре.

Уже в обуви помчалась в столовую, еще забрала комбинезончик, чтобы не бегать…

То, что застала на месте, словами описать было тяжело.

Ее сыну удалось выдавить творожную массу из каждого кусочка блинчика, а потом размазать по себе, по стульчику, по столу и, что самое паршивое, по пульту дистанционного управления. По толстенному пульту, подарку на Рождество, который можно было программировать и только одним уже обслуживать телевизор, декодер цифрового сигнала, ДВД и аудиокомплекс. Черный дизайнерский предмет с точскрином выглядел теперь так, словно его вылепили из творожной массы. И малой целился им в телевизор.

— Тика.

В голове у нее помутилось. Женщина присела возле стульчика, колено поскользнулось на кусочке блинчика.