Развиваясь, Сэм прошел столько этапов, что Джим Шеффилд, Проныра и все, кто работал с ним в те дни, просто не смогли бы воспринять. Его ум был гораздо более высоко организован, он умел жить одновременно на нескольких уровнях и умел это скрывать. С того дня, когда он впервые открыл для себя огромные библиотеки Куполов, он сделался страстным читателем. Он никогда не был интеллектуалом. Его вечное беспокойство мешало ему глубоко овладеть чем-то одним и добиться успеха благодаря единственному своему достоянию — мозгу.

Он пожирал книги так, как огонь пожирает дрова, так, как его собственное недовольство пожирало его самого. Он проштудировал целые университетские курсы по всем предметам, которыми заинтересовалось его острое, неуемное воображение. Эти знания откладывались бесполезным грузом в обширные кладовые его бесполезно просторного мозга. Иногда они помогали ему провернуть особо ловкое мошенничество или изящное убийство. Но чаще всего они простым балластом лежали в его голове, предназначенной накапливать опыт на протяжении пятисот лет и обреченной на смерть менее, чем через сто.

Но хуже всего было то, что он не знал, что же мучит его на самом деле. Он долго боролся с собственным разумом, стараясь вытащить наружу тайны своего подсознания, докопаться до правды о потерянном наследстве. Порой ему казалось, что он может найти ответ в книгах.

В те далекие дни он искал и находил в них советы, как спрятаться от жизни — советы, к которым он так часто прибегал впоследствии: наркотики, женщины, бесконечные переезды из Купола в Купол… Это продолжалось до тех пор, пока он не столкнулся, наконец, с великой, непосильной задачей, решение которой стало его судьбой и на которую он обрушил всю свою ярость.

Следующие полтора десятка лет он читал спокойно и быстро, во всех библиотеках всех Куполов, куда заносила его судьба. Он глубоко презирал всех людей, прямо или косвенно становившихся его жертвами. Точно также он презирал и своих собратьев по ремеслу. Сэма Рида никак нельзя было назвать приятным человеком.

Он был непредсказуем даже по отношению к самому себе. Он сам себя ненавидел и сгорал в огне собственной ненависти. Когда этот огонь вырывался наружу, Сэм начинал действовать особенно дерзко. Его репутация была более чем двусмысленной. Никто не рисковал слишком доверяться ему. Да это было и невозможно, поскольку он сам себе не доверял. Но на его голову и руки был постоянный спрос, его уважали, и очень многие планы строились из расчета, что нет такого ограбления или убийства, которое не мог бы совершить Сэм Рид. Слишком многие в нем нуждались. А кое-кто находил его даже очаровательным.

Жизнь в Куполах была настолько гладкой и спокойной, что становилась просто неестественной. Бунтарский дух, который пожирал Сэма Рида, во многих тлел слабым огоньком и вырывался на поверхность самым странным образом, принимая весьма необычные формы — в дни молодости Сэма все Купола вдруг захлестнула волна увлечения старинными пиратскими балладами. Не таким странным, но зато более показательным был внезапно возникший культ эпохи Свободных Компаньонов, старых добрых дней последнего романтического периода человечества.

Глубоко в человеческих душах жило убеждение, что война — это прекрасно, но сейчас, правда, совершенно невозможно. Разумеется, то, что было тысячу лет назад — это просто ужас, но человеческий разум имеет свойство очаровываться ужасным, преобразуя его так, чтобы им можно было восхищаться.

Свободные Компаньоны, которые были серьезными, честными работягами, обслуживающими военную машину, представлялись чуть ли не странствующими рыцарями. Мужчины и женщины вздыхали о том, что им не выпало счастье пожить в это захватывающе интересное время.

Они пели заунывные баллады, которые Свободные Компаньоны получили в наследство от первопроходцев Венеры. А к тем они, в свою очередь, пришли из невообразимо далеких дней прежней Земли.