Последний план правительства заключался в строительстве цепочки укрепленных пунктов, расположенных на расстоянии не более двух часов езды. Каждый «островок безопасности» должен был стать абсолютно автономным и способным отразить даже массированную атаку хторран. Еще слишком свежо в памяти их нападение на Бисмарк в Северной Дакоте. Картина там была еще ужаснее, чем в окрестностях Шоу‑Лоу, штат Аризона.

Сейчас все зависело от дорог. Наше положение по‑прежнему оставалось слишком уязвимым. Автострады между штатами должны были функционировать свободно. Зоны заражения на севере Калифорнии снова начали расширяться, несмотря на почти ежедневные бомбардировки, и ожидалось, что черви возобновят наступление на юг и в этом году. Автострады должны были стать скелетом обороны, но прежде следовало укрепить каждое подходящее сооружение вдоль дорог, заложить склады продовольствия и оружия. Невеселая работенка с еще более мрачным подтекстом: мы окапывались надолго.

Правда, хорошая идея была позаимствована у хтор‑ров. Купола, которые мы считали гнездами червей, на самом деле были лишь входами в их жилища. Заселяя местность, они пронизывали ее туннелями. Большая часть гнезда всегда располагалась под землей. Мы не знали, как глубоко закапываются черви, но научный отдел вдруг осенило, что и мы можем делать то же самое. Теперь для этого подыскивались подходящие места.

Джип остановился перед станцией, и я потянулся за спинку сиденья, где лежало мое ружье. Я носил его повсюду, даже спал с ним.

– Подожди меня здесь, – приказал я Маккейну. Внутри ближайшего купола свободно гулял ветер. Раньше в нем, похоже, располагалась контора.

Во втором куполе была какая‑то мастерская, но по оборудованию нельзя было понять, какая именно. Половину помещения отделяла двойная стеклянная стена, за которой виднелась погрузочная платформа и транспортер, ведущий в следующий купол. С нашей стороны от стеклянной стены тянулись многочисленные трубы, стояли два генератора, несколько приборных панелей и целая батарея телевизионных мониторов. За другой стеклянной стеной находились души, дегазационнные камеры и вешалка с гермокомбинезонами.

Со времен эпидемий осталась масса таких построенных на скорую руку сооружений: убежища, склады, перевалочные базы, центры обеззараживания, автономные исследовательские лаборатории. Но это не походило ни на что.

Я прошел в третий купол, и ответ стал ясен. Здесь находились печи.

Когда я понял, для чего они предназначались, меня словно током ударило. Колени стали ватными. Я едва не упал. Проклятье! Я считал, что давно похоронил свое горе. Как долго оно будет преследовать меня? Проклятье! Проклятье!

Я поборол в себе отчаяние – в который раз! – и продолжал осмотр.

Во время эпидемий погибло около семи миллиардов, более половины всего человечества. Больше мужчин, чем женщин; больше белых, чем негров; больше желтых, чем белых. Сотни тысяч мумифицированных тел еще ждали, когда их обнаружат.

Одной из главных забот в последующие годы стало захоронение погибших. Мертвые таили смертельную угрозу, так как по‑прежнему несли в себе бактерии.

Сотни таких станций появились по всей стране. Строить их было проще простого. Купола надувались, опрыскивались пенобетоном и затвердевали в течение дня. Установка оборудования занимала меньше недели. Некоторые станции обслуживались одними роботами.

Если вы находили тело, то поднимали телефонную трубку, набирали слово: «ТРУП», или «ЗАХОРОНЕНИЕ», или любое другое из полудюжины легко запоминающихся условных кодов – и сообщали координаты. Ближайший катафалк получал по рации уведомление, и тело подбирали в срок от двух до четырех часов. Труп везли на ближайшую контрольную станцию типа этой, где и сжигали.

Эпидемии еще не закончились, но пик смертности миновал, и большинство станций закрыли.

Я почти наяву ощущал жар от печей.