Томми дает жуткую слабину, когда речь заходит о припоминании текстов песен, а потому, проламываясь дальше, сам придумывает слова, и его ничуть не обескураживает то, что очередная строчка ни в какую не рифмуется с предыдущими. Сейчас он, по-моему, голосит то ли «Песне ты не скажешь до свиданья», то ли «До свидания, мальчики». Оба этих шедевра кажутся крайне малоподходящими для вечеринки по поводу дня рождения тринадцатилетнего мальчугана. Но Томми никогда и не старался что-то под себя подгонять. Ему это ни к чему — у него связи имеются. Хитрое подмигивание, еще одно.
— Он просто чудо. — Слова произносит дама слева от меня, какая-то пожилая тетушка тринадцатилетнего мальчугана, где-то семнадцати-восемнадцатиюродная, но все же достаточно богатая, чтобы войти в список гостей. По ее жирной туше размазано платье с цветочным узором, которое подошло бы ей десять лет и тридцать фунтов тому назад; соломенная шляпка дамы имеет широкие, уходящие вниз поля, которые скрывают половину ее лица. И невесть почему она испытывает острую необходимость узнать мое мнение на предмет кривляния Томми. — Вам не кажется, что он просто чудо?
— Он определенно очень старается, — отвечаю я.
— Этот теплый баритон, эти басовые нотки… очень вдохновляют.
— Могу вас ему представить, если желаете, — предлагаю я. — Он мой старый друг.
Глаза тетушки расширяются от потрясения и восторга.
— Вы… вы могли бы…
— Очень даже бы мог.
— Но вы же не станете…
— Стану. Бога ради, — говорю я, — это будет сущее удовольствие. — Полагаю, это меньшее, чего заслуживает Томми за то, что беспардонно затащил меня на эту вечеринку. Все, чего мне хотелось после долгого дня частного сыска, это сунуть подальше свой блокнот и хорошенько выспаться, прежде чем опять заступить на свой наблюдательный пост в Инглвуде, но Томми без всякого объявления войны мне позвонил и, не говоря худого слова, стал клянчить, чтобы я пришел понаблюдать за его выступлением.
— Будет совсем как в добрые старые времена, — ныл он.
— В добрые старые времена я тебя никогда не видел.
— Тогда будет совсем как в новые времена. Брось, это мое первое выступление после долгого перерыва. Мне нужно, чтобы там был кто-то знакомый, или я буду страшно нервничать.
— Это все мафиозные штучки? — спросил я напрямик. — Вообще-то меня на этой неделе уже достаточное число раз догола раздевали и обыскивали.
— Нет-нет, — сказал он, — это просто один мой приятель. Его сыну должно тринадцать стукнуть…
— Значит, дело в его когтях.
— Ага, — отозвался Томми, явно испытывая облегчение от того, что я его понял. — У пацана когти вышли. Будет большая пирушка в Палисадах. Прекрасный дом, роскошный вид на океан, уйма еды, тебе все до жути понравится.
— А кто хозяин?
— В смысле?
— Твой приятель, — сказал я. — У которого пацан, дом с видом на океан и все такое?
— А, ты про моего приятеля.
Томми явно уклонялся от ответа.
— Да, как его зовут?
— Фрэнк.
— А фамилия?
Томми немного виляет, потом старается ответить непринужденно.
— Фрэнк Талларико.
Смешок слетает с моих губ, прежде чем я успеваю их сжать.
— Мафиозный босс?
Из трубки почти слышно, как Томми пожимает плечами.
— Слушай, да брось ты. Он бизнесмен. Джинсы иммигрантам продает. А вообще-то неважно, чем он там занимается. Мне просто нужен кто-то знакомый, чтобы я знал, что хорошо пою, хоккей?
— Ты замечательно поешь, — солгал я. |