— Нет-нет… — с запинкой отзываюсь я, пока роскошная цепочка нулей застревает у меня в глотке. — Наличные вполне подойдут.

— Итак, вы безусловно понимаете, что Хагстрем и его коллеги не должны вас засечь, а если они все-таки это сделают, вы никогда и ни при каких условиях не должны разглашать информацию о вашей связи со мной. Это ясно?

— Мистер Талларико, — приступаю я к своей последней, слабой попытке выпутаться, — я не могу…

— Прошу тебя, Винсент, — настаивает он, — зови меня Фрэнк…

Тут все и заканчивается. Теперь я фактически на ты с мафиозным боссом велоцирапторов Лос-Анджелеса. Сомневаюсь, что это противоречит какому-либо из двенадцати шагов моей реабилитационной программы, но, с другой стороны, не могу себе представить, чтобы на что-то подобное благосклонно посмотрели на следующем собрании типа «пунш и печенье».

Дальше я получаю информацию о том, где мне найти Нелли Хагстрема, когда он прибудет в Лос-Анджелес, — время его прилета в международный аэропорт и номер рейса, отель, где он остановится, — а также инструкции отчитываться перед мистером Талларико — перед Фрэнком — не реже, чем через каждые двое суток. Прежде чем я успеваю толком все осмыслить, мы с Томми уже жмем Фрэнку руку и выходим из солярия, а один из телохранителей идет следом за нами. Как только двери закрываются, здоровенный малый подходит ко мне, протягивая толстый бархатный саквояжик.

— А это, должно быть…

— Оплата.

Двадцать тысяч долларов, двадцать пачек по десять сто долларовых купюр, и каждая пачка аккуратно перевязана зеленой банковской лентой. Частичка меня хочет бросить саквояжик на землю и побежать прочь; другая частичка желает немедленно пойти в универмаг и купить новую стереосистему. А один совсем малюсенький клочок моего мозга громко пищит: «Наплюй на все! Теперь самая пора пойти и базиликом закинуться!» Томми выводит меня из дома, и только уже снаружи, в нескольких ярдах от массивных дубовых дверей, вся тяжесть случившегося наконец на меня оседает.

— Итак, теперь я на мафию работаю, — объявляю я, пробуя эти слова на вкус, пока они вырываются на открытый воздух. — Это классно, Томми. Просто атас.

— Брось, не расстраивайся, — говорит Томми. — Все на нее работают.

3

Контора «Расследования Винсента Рубио», прежде контора «Расследования Ватсона и Рубио», в последнее время претерпела разительные перемены. Минский, пронырливый местный хозяйчик, который сдает мне помещение в офисном здании Вествуда, в результате расследований Совета был обвинен в мелких шалостях с представителями других видов, а когда я оказался достаточно умел, чтобы защитить мелкого хорька перед местным Советом Южной Калифорнии, он дал мне поблажку на предмет ежемесячной выплаты. В результате у меня оказались дополнительные средства для обновления мебели. Понятное дело, когда ты начинаешь всего-навсего со стола и стула, даже малейшее улучшение достойно идти отдельным номером в телешоу про обустройство своей квартиры и офиса.

Так что теперь у меня есть диван, дубовый стол, несколько картин, кофейный столик и все те вещи, которые у меня имелись, когда мы были здесь на пару с Эрни, — все те вещи, которые я потерял, когда мы были здесь на пару с базиликом. Лампа, к примеру. С абажуром.

Мои друзья в «Анонимных гербаголиках» уговорили меня также посетить несколько собраний «Анонимных должников», хотя я упорно твердил, что знаю, как жить на свои средства. Тогда мне сунули под нос мое банкротство, вещи, изъятые у меня за неплатежи, мой постоянно пустой банковский счет.