Два года и, по слухам, более четырнадцати миллионов долларов в задние карманы чиновников потребовалось, чтобы Всемирный Совет одобрил бизнес «На халяву», а чилийское государство получило растущую индустрию. Из Южной Америки дошли вести о том, что местное рептильное население, солидная часть которого устроилась работать на фабрику, как только стало очевидно, что привозной рабочей силы катастрофически не хватает, чтобы справиться с непрерывно поступающими заказами, принялось трать деньги налево и направо, покупая себе такие предметы роскоши, которые они раньше никак себе не могли позволить — например, продукты и жилища. В общем, жизнь била струей.

А тем временем в Штатах в действие вопит система торговли «На халяву». Верное своему слову, руководство компании действительно составило пробивную и энергичную группу женщин, жаждавших взяться за распространение продукции «На халяву» по гостиным всей Америки. Раньше эти женщины многие годы торговали пластмассовой тарой, но когда дело дошло до личин, работа не показалась им какой-то принципиально иной, разве что она требовала куда меньшего числа отрыжек.

Матушка Джека торговала руками.

Да, разумеется, она продавала и другой товар, так все делали, но матушка Джека так насобачилась именно с руками, что оставляла далеко позади даже профессиональных оценщиков. Неподходящую пару трицепсов она за тридцать футов различала. И таким глубоким было ее знание структуры руки, что как-то раз ее даже пригласили в филиал компании «На халяву» в Сан-Диего, где она прочла инспекторам лекцию на предмет метакистевых костей, а также поведала, как их можно было бы усилить в хорошо известной линии личин «Столпы общества».

И она закатывала вечеринки. Да, она в самом деле закатывала нешуточные вечеринки. Ежедневные деловые занятия начинались в полдень и заканчивались только после заката, когда все окрестные дамы собирались в гостиной у матушки Джека, разодетые в пух и прах, маленькие шляпки водружены на пышные прически, всюду золоченые пуговки и сияющая пластмасса. Все наряды до ужаса вычурны, и к тому же дамы приходили в тот момент, когда матушка Джека — Тиффани — звонила в маленький колокольчик и объявляла о начале торжеств. Но все они там были взбалмошны и легкомысленны, а на взгляд мальчика к тому же — просто великолепны.

Обычно нас с Джеком тактично изгоняли из дома на время этих вечеринок, но мы не особенно по этому поводу переживали. Как правило, мы отправлялись в «Продукты Дугана» и швырялись там головками латука или гоняли на великах до водоема и подглядывали, что там поделывают старшие ребята.

Но однажды у Джека возникла идея получше. Он заявил, что она пришла к нему во сне, но я думаю, что он какое-то время проваривал ее у себя в котелке до нужной кондиции. А когда одним августовским деньком в душном Лос-Анджелесе солнце нещадно жарило нас с неба, мы решили, что верный момент наконец настал.

Тринадцать дам собрались в тот раз в доме — тринадцать кошельков готовы были в мгновение ока раскрыться. Матушка Джека только что получила партию новых ног от поставщиков «На халяву», и все женщины страшно хотели провести обкатку новой линии бедер (теперь с эффектом «Не балуй»!). Они собирались в гостиной, где плотным рядком лежали фальшивые бедра, и уровень шума возрастал по мере прибытия очередной дамы. При представлении новой подружки все пищали и щебетали, точно целый птичий зверинец.

Тиффани подозвала нас к себе.

— Джекки, Винсент, — сказала она, протягивая нам пятидесятидолларовую купюру. — Вот, возьмите и славно повеселитесь, мальчишки.

Джек взял купюру и чмокнул мамочку в щечку, однако деньги он в тот день тратить не собирался.

— Спасибо, миссис Дуган, — поблагодарил я Тиффани, и она игриво взъерошила мне волосы.

— Ну, давайте, бегите.