|
Впервые Мэвис начала дополнять части своего тела еще в пятидесятых — из чистого тщеславия: груди, ресницы, волосы. С возрастом, когда стало окончательно ясно, что всякие представления об уходе за собой ей недоступны, она принялась заменять детали по мере их износа, пока почти половина массы ее тела не превратилась в конструкцию из нержавеющей стали (бедра, локти, плечевые суставы и суставы пальцев, стержни, приваренные к позвонкам с пятого по двенадцатый), силиконовых вафель (слуховые аппараты, электрокардиостимулятор, инсулиновый насос), прогрессивных полимерных смол (линзы вместо хрусталиков, пораженных катарактой, зубные протезы), кевлара (укрепление брюшной стенки), титана (колени, лодыжки) и свинины (клапан желудочка). На самом деле, если бы не поросячий клапан, Мэвис из разряда животных перескочила бы в разряд минералов без традиционной остановки в разряде овощей, на которой задерживаются многие. Более изобретательные пьянчуги в «Пене» (сами немногим лучше корнеплодов) клялись, что иногда в паузах между концертными номерами музыкального автомата можно расслышать жужжание крохотных, но мощных сервомоторов, перемещающих Мэвис вдоль стойки бара. Сама же Мэвис очень старалась не давить пальцами пивных банок и не двигать одной рукой полные бидоны на виду у клиентов, чтобы не потакать слухам и не портить свой образ девической хрупкости.
Войдя в «Пену Дна», Тео увидел на полу бывшую королеву киноэкрана Молли Мичон: ее зубы впились в икру седоволосого человека, и тот верещал, как кошка, которую пускают на фарш. Над ними возвышалась Мэвис, угрожающе размахивая «Луисвилльской Дубиной», — она уже готова была вышибить кого-нибудь из них с поля. — Тео! — взвизгнула Мэвис. — Если через десять секунд ты не уберешь эту психопатку из моего бара, я выпущу ей мозги. — Не надо, Мэвис. — Тео ринулся вперед и выхватил бейсбольную биту из рук хозяйки салуна, одновременно доставая из заднего кармана наручники. Потом разжал руки Молли, намертво сцепившиеся на икре человека, завел их ей за спину и сковал. Визг седого поднялся еще на октаву. Тео опустился на пол и заговорил в самое ухо женщины: — Отпусти, Молли. Ты должна отпустить ногу этого человека. Из горла Молли сквозь кровь и слюни вырвался звериный рык. Тео погладил ее по голове, отводя волосы от лица: — Я не смогу уладить проблему, если ты не скажешь мне, в чем дело, Молли. Я не понимаю, что ты говоришь, когда у тебя во рту нога этого парня. — Отойди, Тео, — вмешалась Мэвис. — Сейчас я ей заеду по мозгам. Тео только отмахнулся от нее. Седой заорал еще громче. — Эй! — прикрикнул на него Тео. — Давайте потише, а? Я здесь поговорить с человеком пытаюсь. Седой убавил громкость. — Молли, посмотри на меня. Та скосила на него один синий глаз. Жажда крови в нем растаяла. Молли вернулась к нему. — Вот и умница, Молли. Это я, Тео. Ну, что случилось, а? Молли выплюнула ногу, повернулась и посмотрела на Тео. Мэвис помогла клиенту дойти до табурета у стойки. — Убери ее отсюда, — сказала Мэвис. — Она в черном списке. На этот раз — навсегда. Тео не спускал с Молли глаз: — Все в порядке? Та кивнула. Кровавые слюни стекали у нее с подбородка. Тео сдернул со стойки салфетку и вытер, следя, чтобы пальцы не попали ей в рот. — Сейчас я помогу тебе встать, мы выйдем на улицу и обо всем поговорим, хорошо? Молли кивнула опять, Тео взял ее за плечи, поставил на ноги и повел к двери. По пути он оглянулся на покусанного: — У вас все нормально? Врач нужен? — Я ничего ей не сделал. Я эту женщину никогда раньше не видел. Я просто зашел выпить. |
