— Да, у него были посетители, или да, ты понял?

— Да — посетители. Один. Один посетитель.

Наконец-то.

— Это был родственник? Приятель?

Суарес склоняет голову набок, словно пес, ожидающий, когда же ты наконец кинешь эту чертову палку,  и клюв его изгибается в ухмылке.

— Кто это был? Ты слышал имя?

— Джудит! — вопит он и взрывается хохотом. — Джудит, Джудит, Джудит!

Я шарахаюсь от Суареса, в ушах звенит. С Компи всегда так — чертову уйму времени тратишь, пытаясь добиться ответа, а в результате остаешься ни с чем. Подумываю, не попросить ли порыться в записях о посетителях Берка мою новую подружку-медсестру — ее зовут Рита, и она Аллозавр, не хухры-мухры! Уверен, для меня она сделает это, несмотря на весьма спорную законность такого поступка, однако не хочется навлекать на нее неприятности. Во всяком случае, пока, в мое отсутствие и на трезвую голову.

Однако, проходя мимо, я слегка ей киваю, мол, увидимся позже, а она в ответ подмигивает.

— Возможно, вам следует удалить шоколад из диеты мистера Суареса, — советую я, выпуская остатки злости на Компи, нарушившего своей бестолковостью присущую мне нерасположенность к причинению страданий немощным и убогим. — Он явно превысил норму. — И я, пятясь, захожу в лифт.

Рита прикусывает нижнюю губу — ах господи, она это умеет, я просто схожу с ума, глядя на эту куколку, — и говорит:

— Это предписание врача?

— Более того, — отзываюсь я. — Это предписание Винсента.

Двери сходятся, и я поздравляю себя с тем, какая же я ловкая рептилия.

Снова оказавшись в конторе, я нахожу себе отличную работенку: крою по телефону Дана, почему не сообщил мне, в каком прискорбном состоянии находится Берк, на которого я весь день угробил; однако мысли мои далеко. Вопреки моим смутным подозрениям, пожар в «Эволюция-клубе», как бы трагичен он ни был, имеет все признаки несчастного случая, так что я вполне готов составить отчет, получить у Тейтельбаума свою тысячу баксов и наконец завалиться спать.

— Если тебе от этого легче станет, — говорит Дан, — я получил кое-какие сведения о парне. Просто записи полистал. Могу сбросить на факс.

— Что-нибудь интересное?

— Дата рождения, послужной список и так далее. Нет, ничего интересного.

— Все-таки пришли, — говорю я. — Осчастливлю клиента.

За те две минуты, что уйдут на изучение факса, Тейтельбаум сможет приписать к счету страховой компании лишние десять минут: дневной тариф отталкивается от среднестатистических норм, и гонорар взлетает до небес.

Вскоре из факса вылезают шесть из восемнадцати оставшихся у меня листов бумаги. За неплатежи изъяли большую часть моей мебели, в том числе столы, шкафы, жалюзи, но одна телефонная линия и факсовый аппарат у меня все же остались, напоминая о тех днях, когда я за все платил звонкой монетой.

Обычный вздор, бесполезная информация, ничего или почти ничего для меня нового. Донован Берк, родился на восточном побережье и все такое прочее, родители умерли и тому подобное, женат не был, детей нет, так, управляющий ночным клубом, дальше, до «Эволюция-клуба» работал в Нью-Йорке на…

Оп-ля. Вот это уже интересно.

До «Эволюция-клуба» работал в Нью-Йорке на покойного Раймонда Макбрайда. Похоже, мистер Берк вел дела в клубе Макбрайда «Пангея» в Верхнем Уэст-Сайд, а два года назад поспешно удрал из города, объясняя это «творческими разногласиями» с плейбоем-владельцем. В течение нескольких недель он отыскал способ обосноваться в Студио-сити, явно не тратя слишком много времени на то, чтобы обрести богатство и славу по-лос-анджелесски.