— Нет, ты мне все-таки скажи, что он говорил — конкретно,— выпытывала Анна, орудуя ножницами и сантиметром.

— Не говорил, намекал.

— Намекал — насчет чего?

— Ну, что сейчас хорошо за городом.

— Чего ж тут намекать, конечно, хорошо.

— И что надо выбрать свободное время и поехать куда-нибудь.

— Вдвоем?

— Я не уточняла.

— Уф...

— Аня, дело не в том, что он говорил. Он на меня смотрел... с интересом.

— С интересом можно и футбол по телику смотреть.

— Как будто мы одни в зале, в студии, в кабинете.

— Ну, а ты?

— А я... я ничего. Делаю вид, что не слышу и не вижу.

— Вот-вот. Я лет пятнадцать тому назад тоже так, делала вид. А он взял и женился на моей подруге... Давай примерим... А ведь неплохо! Сейчас носят широкое, можно не убавлять по ширине... Но главное-то, как он тебе?

— Я не знаю. Понимаешь... старше он меня раза в два.

— Это всё отрицательные факторы. А положительные?

— В нем есть притягательная сила. Мне кажется, он хороший человек.

13

14 августа, среда

— Извините великодушно, Александр Борисович, я, кажется, не вовремя? Если вы заняты, я могу в коридоре обождать.

Элегантный мужчина, с мягкими чертами интеллигентного лица, подтянутый, благоухающий и какой-то бодро-застенчивый. Привлекала внимание какая-то странная моложавость лица. Несколько озадаченный, Турецкий поспешил извиниться:

— Простите, Владлен Михайлович, ото оторвал вас от дел. Садитесь, куда вам больше нравится. В кресло, на диван. Я обещаю, что долго не задержу.

«Что это я начал перед ним рассыпаться?» — подумал было он, но Бардин проникновенно сказал приятным тенором:

— Что вы, Александр Борисович, сколько надо, столько и держите. Для меня, к счастью, все давно уже кончено, но ваша обязанность — я понимаю — выполнять указание начальства, если оно даже не... совсем объективно, так скажем. Я ведь понимаю, что инициатива возобновления следствия принадлежала не вам. Что, вскрылись какие-то новые обстоятельства в деле Татьяны?

— Вы правы. Возникли новые обстоятельства. Поэтому, только поэтому, Владлен Михайлович, было решено возобновить следствие.

Тонкие брови Бардина поползли вверх, как будто он был очень озадачен таким предложением следователя и как будто даже обиделся.

— Сначала необходимые формальности. Ваше имя, отчество, фамилия...

Бардин послушно отвечал на вопросы, но с какой-то удивленной интонацией в голосе. Турецкий взял пачку сигарет, предложил Бардину. Тот закурил, затянулся, поморщился — «Столичные» были ему явно не по душе. Взгляд его, скользивший по предметам на столе, переключился на лицо следователя.

Турецкий слушал его вполуха. Все это уже было известно из протоколов Бабаянца. Родился, учился, работал, женился... И вот первая фраза, не зафиксированная ранними протоколами:

— ...Я встретил девушку, в которую страстно влюбился. Татьяна узнала о Нелли, и вот... Меня подозревали... подозревают в убийстве Тани, но никто не знает, как я казню себя сам.