Глаза у Бардина сделались оранжевыми, Турецкий никогда в жизни не видал такого цвета глаз. Может, он сумасшедший? Бардин вдруг выхватил из руки Турецкого бумажный лист:

— Это Бил?

— Вы знаете его?

— Я никогда его не видел. Я не знаю, кто он, как его фамилия. Но я слышал, как Таня иногда называла кого-то по телефону этим именем. Вас, конечно, интересует, о чем они говорили. Я вам клянусь — я никогда не вникал, они говорили полунамеками. Разговор был какой-то таинственный.

Бардин нервно покрутил руками, как будто мыл их под краном.

— Как-то она приехала из отпуска, позвонила своей приятельнице... Имя? Клара. Фамилии не знаю. По-моему, она хотела с ней просто поболтать, но вдруг изменилась в лице, прекратила разговор и пошла в / спальню — там у нас отводная трубка. Я был обеспокоен и решил... послушать, это был единственный раз, когда я это сделал преднамеренно. Она позвонила в справочную гостиницы «Белград». Потом я слышал, как она называла его по имени, но о чем они говорили, я понять не мог.

— Владлен Михайлович, вы можете вспомнить, когда это было?

— Я помню. В сентябре, года три назад. У меня день рождения тринадцатого сентября, Татьяна обещала прилететь, но задержалась на несколько дней. Я был очень расстроен.

— Почему вы не сообщили всю эту информацию Бабаянцу?

— Я полагал ее иррелевантной. Турецкий сделал вид, что понял слово.

— У Тани было много знакомых... мужчин,— голос Бардина снова задрожал,— и хотя мы вели раздельный образ жизни, хотя я не могу сказать, что Танины... связи были мне безразличны, я догадывался, что ей нужны... извините меня... более острые ощущения. Я очень страдал от всего этого. Можете вы мне теперь ответить — это и есть вновь открывшиеся обстоятельства, так ведь это правильно называется в юриспруденции, я имею в виду историю с Билом.

— Отчасти.

— Отчасти... Извините меня, мне надо в туалет...

— Дежурный Гончаренко слушает.

Это было совсем некстати. Турецкий слегка изменил голос, сказал отрывисто:

— Грязнова.

— Майор Грязнов на задании. А кто...

Он повесил трубку и набрал номер телефона Романовой.

— Александр Борисович, Вячеслав по твоим делам летает, а ты меня пытаешь. Ну, не тоскуй. У меня ту точки его Горелик сидит с рапортом, пока ничего серьезного, его твоя спортсменка замотала по городу, адская водительница. Он с ними уток покормил в какой-то луже, сейчас они обедают. А Славина отправилась на пароходную прогулку в высокой компании. Его туда не пустили. Но там своей охраны хватает. Я так думаю. Так что передать Вячеславу-то?.. Пишу. Вторая половина сентября... гостиница «Белград»... Так. Второе. Подруга Бардиной Клара, фамилия неизвестна, знает Била. Зацепил мальчика-то?

— У меня Бардин на допросе, побежал в туалет от расстройства души.

Романова засмеялась:

— Это теперь так называется?

Турецкий снова и снова задавал Бардину вопросы о знакомствах его жены, возможных контактах с воротилами преступного мира, таких, как, например, Кондаков и Троекуров, проходивших по делу Меркулова, о подругах и любовниках, об образе жизни и привычках, о заработках и незаконных сделках Татьяны. Меркулову нужны были связи Бардина в подпольном бизнесе, самому же Турецкому надо было допытаться: кто такой Бил и какими узами он был связан с супругами Бардиными.

— Александр Борисович,— встрепенулся вдруг допрашиваемый,— вы меня все время спрашиваете о... знакомствах моей погибшей жены. Ведь у нее была записная книжка, которая была изъята Галактионом Ованесовичем: Таня была деловой женщиной. Я не был посвящен в ее дела, но хорошо помню, что у нее всегда под рукой была записная книжка, скорее даже книга.