— Почему вас не было вчера на работе, Турецкий? Попрошу написать объяснительную записку.

— Доброе утро, товарищ зампрокурора по кадрам,— ответил Турецкий и, повернувшись к Амелину спиной, открыл свой кабинет и захлопнул за собой дверь.

— В таком случае будете объясняться с самим Эдуардом Антоновичем! — донесся до него амелинскии фальцет из коридора.

— Матери со вчерашнего утра дома нет, Александр Борисович,— сонным голосом ответил один из сыновей Романовой,— там у них что-то страшное случилось.

Дежурный на Петровке ответил приблизительно то же самое, но в переложении на язык правоохранительных органов:

— Начальник московского уголовного розыска полковник Романова с бригадой выехала на место совершения особо опасного преступления, товарищ Турецкий... Ее заместителя подполковника Красниковского еще нет, товарищ Турецкий... Начальник отдела майор Грязнов и его группа взяли отгул за сверхурочные...

Турецкий, занялся просмотром входящей почты,-скопившейся за несколько дней. Результаты экспертиз по разным делам, письмо из контрольно-ревизионного управления о назначении документальной ревизии, заявление родственников заключенного об исключении из описи имущества — обычная почтовая рутина. И— «Лично А. Турецкому». Без обратного адреса, почтовый штемпель аэропорта Шереметьево. Он разорвал конверт, сразу посмотрел на подпись: «Алексей». Сначала обрадовался — слава Богу, объявился, стал читать и встревожился не на шутку:

«Сашка, друг. Бывают в жизни минуты, когда только старому другу можешь излить душу. Да честно говоря, надеюсь еще на твое понимание, твой такт и теплое отношение к Нике. Вчера позвонил ей, хотел сам все сказать, но не застал, врать не буду — даже обрадовался. Мать сказала, что Вероника с Иннокентием живет у подруги. Значит, с ней все в порядке, и наши страхи относительно какого-то там убийства оказались напрасными.

Не буду тянуть резину. Я встретил женщину, с которой бы я хотел связать свою жизнь. Дело не только в том, как я к ней отношусь. Она меня делает счастливым — в любое время, в любом месте — от постели до кухни. Она дает мне понять, что Ален Делон в свои лучшие годы выглядел по сравнению со мной замухрышкой. И самое главное, что я с этим согласен. Я бы мог описывать наши отношения бесконечно, но я понимаю, что это бестактно, да и просто неинтересно другим.

У меня одна просьба: объясни при случае все Веронике. Я появлюсь где-то через недельку. В Токио предстоят очень интересные соревнования. Специалисты ждут кучу рекордов. Я рад: впервые буду освещать такую помпезчину.

Жму руку, твой Алексей.»

Турецкий методически разорвал письмо на тоненькие ленты и бросил их в мусорную корзинку. Алексей имел право находить кого угодно, воображать себя Аленом Делоном или Бриджит Бардо в ее лучшие годы, и они с Никой в разводе в конце концов, но поручать такое дело кому-то другому было обыкновенной трусостью. Ника надеется, хотя и скрывает эти надежды от самой себя, на возврат к совместной с Алешкой жизни, и он, Турецкий, должен разрушить эти надежды.

Но он вдруг спохватился, вытащил разорванное письмо из мусора и стал склеивать полоски, с трудом находя нужную.

За этим занятием и застала его секретарь следственной части Клава. Она тихонько приоткрыла дверь и замерла- на пороге. То ли от отсутствия привычной косметики, то ли от бессонной ночи, а может, от слабого света пасмурного утра, она выглядела неожиданно юной и даже какой-то домашней.

— Привет, Клава, заходи, садись.

— Привет, Саш. Только ты меня близко не рассматривай, мне сегодня не до красоты... Ой, чтой-то я вас на «ты»...

— Валяй, Клава, я первый начал. Считай, что выпили на брудершафт.