— Не трать время зря, человек, — перебил меня Голос. — Я сделаю для тебя все, что в моих силах. А сейчас — спешите к кораблю. Боюсь, что мне осталось очень недолго… Поторопись!

Марево растаяло, и я остался в темноте один.

— Мне не очень нравится, как он разговаривает, — послышался за спиной голос, и я вздрогнув, обернулся.

Дэймон.

— Мне тоже. Как-то очень уж сильно его риторика поменялась, — я кивнул. — Ну, впрочем, учитывая, что он сидел взаперти несколько сотен лет, и сейчас, когда свобода близка, рискует до нее не дожить, я, наверное, его понимаю. Ты сам-то как? Совсем пропал, я тебя не слышал с тех пор, как мы из Дэдланда свинтили…

— Ты правда обо мне беспокоишься? — Дэймон выглядел удивленным и… растроганным?

— Да я как-то уже привык к тебе, — пожал я плечами. — Как к младшему брату-деб… Гхм, как к младшему брату, короче, — вовремя поправился я. — И было бы неприятно, если б с тобой что-то случилось.

— Спасибо, — мне кажется, или Дэймон покраснел? Вообще, может ли краснеть ментальная матрица? — Мне почему-то казалось, что ты способен беспокоиться только о себе…

— Ну да, — фыркнул я. — Преимущественно. А голову в петлю при. каждом удобном случае за других сую просто развлечения ради. Адреналиновый маньяк, понимаешь, кайф от этого ловлю…

— Ну… Я именно так и считал… — потупился Дэймон, я не выдержал и заржал.

— Ладно, братишка, — успокоившись, снова заговорил я. — Так куда ты пропал?

— Мне очень тяжело в этом месте, — ответил Дэймон. — Сильно давит. И антифон такой, что… В общем, если я буду в активном состоянии, на это будет уходить слишком много эфира. А тебе его и так постоянно не хватает…

Ты гляди, заботливый какой! На какой-то миг в груди потеплело даже… Ну, пока я не вспомнил, что с угасанием моего Источника угаснет и сам Дэймон. Так что это очень даже в его интересах.

— Угу, — я кивнул. — Ясно.

— Там, на корабле, — заговорил вдруг Дэймон — там вас ждет что-то страшное. Ужасное, я бы сказал. Будь там осторожнее…

—… и береги Корал, — закончил я за него. — Обязательно.

Мир вокруг начал светлеть, а фигура Дэймона — истончаться, становясь призрачной. Так, кажется, я прихожу в себя. Наконец-то…

— Кажется, мне пора, — проговорил я. — Давай, аккуратнее тут. Без нужды не высовывайся. Я пошел…

— Береги себя, — донеслось до меня, будто сквозь вату, и я очнулся.

— Ну, наконец-то, — послышался голос Эдмунда, я застонал и открыл глаза.

— Мы уже думали, дальше без тебя, — ухмыльнулся дядя. Однако было видно, что за напускным безразличием скрывается искреннее беспокойство.