При этой мысли счастливая фантазия Дианы исчезла и почти стерла с губ улыбку. Невеста взглянула на Хэла. Она больше не была ни в чем уверена.

На самом ли деле она в столь важный момент хочет видеть этот взгляд хозяина на лице жениха? Не предпочтительнее ли было бы сейчас более серьезное лицо, даже беспокойное, нервное, как в тот день, когда он просил ее руки?

Диана не хотела, чтобы церемония прошла вяло и формально. Она желала солидного ритуала, который закрыл бы за ней дверь в ее жизнь, полную сомнений, и соединил бы с Хэлом в союз, достаточно крепкий и мощный, чтобы сделать ее настоящей женой, хранительницей семейного очага.

Но происходило ли это сейчас?

Диану не оставляла мысль, что улыбка на лице Хэла отдаляет его, не дает ему соединиться с избранницей полностью. Возможно, он смеется не только над публикой, присутствующей на церемонии, устроенной, чтобы удовлетворить атавистические семейные инстинкты и любопытство народа, который однажды станет его политическим союзником. Возможно, он чувствовал, что это просто необходимый фарс, ничего не значащее представление.

При этой мысли руки Дианы затряслись. Старое беспокойство опять охватило ее, издеваясь, насмехаясь, делая все вокруг смущающим и нелепым в самый важный момент жизни.

Диана Столворт, жена Хэйдона Ланкастера! Несчастная маленькая Диана, пытающаяся выглядеть женственной в своем платье от Диора, готовящаяся к роли, требующей гораздо больше способностей, чем у нее.

Теперь девушка разглядела жестокий цинизм за множеством ожидающих улыбок публики. Все знали, что Хэл будет неверным мужем. Все Ланкастеры были неверными. Эту церемонию вряд ли можно расценить как принесение обета верности. Это была просто роскошная прелюдия к медовому месяцу, тысяче вечеринок и политических приемов, бесконечным толпам умоляющих журналистов, дому в Нью-Йорке и другому в Вашингтоне. И детям… Дети были необходимы, детей ждали…

Ничто.

«Ничто породит ничто».

Диана не могла вспомнить, в какой книге прочитала эту строчку. Может на курсе у Смита. Строчка, написанная великим автором, до которого ей никогда не было никакого дела. Сейчас она вернулась к ней, как темное предупреждение, ужаснее, чем любое предостережение этого пожилого священника. Да, ничто могло породить только ничто. Из этого фальшивого брака не могло получиться ничего хорошего.

Диана попыталась прогнать эти мысли прочь. Ее тело в панике затряслось, руки похолодели. Сейчас священник торжественным тоном обращался к жениху и невесте.

– Спрашиваю вас обоих перед Богом, нет ли у кого-нибудь из вас причины, по которой вы не можете вступить в законный брак. Согласно закону Господа, вы можете сейчас признаться.

Хэл смотрел на священника и не видел перед собой никого. В его глазах виднелась тень страдания, в них застыл такой взгляд, что посмотревшая на жениха Диана почувствовала себя преступно вмешавшейся в диалог человека со своей душой.

Она знала, что у него было много женщин. И большинство из них любили его. Как они могли не любить? Он был самым желанным мужчиной в мире, человеком, чья прелесть вызывала такой восторг, что другие по сравнению с ним выглядели грубыми зверьми.

Диана встречалась с несколькими из этих несчастных женщин, убеждала их оставить Хэла, когда считала, что дело зашло слишком далеко. Последней была маленькая Лаура Блейк, существо столь милое и беззащитное, что Диана с трудом решилась развеять ее иллюзии относительно Хэла. Но какой у нее был выбор? До свадьбы оставалось несколько месяцев. Развлечения Хэла с другими девушками было необходимо прекратить в интересах его же репутации и возможности его женитьбы.

Диана давно стала считать беспорядочные связи Хэла характерной чертой Ланкастеров. Хотя она и знала, что не должна ревновать, ей была ненавистна мысль, что другие женщины давали Хэлу столько же и даже больше, чем сама она, которая так хорошо знала его и нуждалась в нем.