— Я очень хороший пират, — сказал он, подмигнув Элли.

Из ее горла вырвался резкий звук, подозрительно напоминающий презрительное фырканье.

— Я в этом не сомневаюсь. Но наверняка вам хотелось бы получить от жизни чего-то большего, чем, скрываясь от погони, скитаться по островам, где вас ждет всего лишь пещера и одна или две женщины в каждом порту.

— Чего, например?

— Женитьба. Семья. Любовь, наконец.

— Этого у меня предостаточно, — сказал он с игривой улыбкой.

Элли закатила глаза:

— Это не одно и то же.

Эрик насмешливо изогнул бровь:

— А ты, значит, большой знаток? Я и не представлял себе, что ты такой романтик, Элли. — Он осмотрел ее с ног до головы и остановил взгляд на ее груди. — Что еще ты скрываешь под этим колючим обличьем няни?

— Это вас не касается, — резко сказала она, и щеки ее восхитительно вспыхнули. — И я вовсе не романтик. Но, по крайней мере, я знаю, что есть разница между любовью и похотью. Хотя меня не удивляет, что вам это неизвестно.

— А как насчет тебя, Элли? Чего ты хочешь?

Элли не смотрела на него, устремив взгляд на тлеющий торф в костре.

— Не имеет значения, чего я хочу.

— Конечно, имеет, — ласково сказал Эрик. — Это твоя жизнь. У тебя всегда есть выбор.

Слова его подействовали совсем иначе, чем он рассчитывал. Вместо того чтобы ободрить ее, они привели к тому, что она гордо выпрямилась, расправив плечи, и ее карие глаза вспыхнули зеленым пламенем гнева.

— Вам легко это говорить. Вы играете не по правилам. Вы пират вне закона, не знающий, что такое ответственность, преданность и чувство долга. Вы делаете, что хотите и когда хотите.

Она не могла бы сильнее ошибаться. Никакой ответственности? Да он не только отвечал за обеспечение безопасности почти всей военной силы Брюса, но и был обман доставить ее по тщательно патрулируемому Северному проливу на Арран ко времени наступления.

Ничто не было для него важнее преданности. Преданности Брюсу. Преданности гвардии. Преданности своему клану и задаче вернуть принадлежащие им земли. По этой причине он был здесь, и поэтому за ним охотились англичане. По этой причине он пойдет за Брюсом в бой, независимо от обстоятельств. По этой причине он должен во что бы то ни стало успешно выполнить свою миссию. Он не только верил в законность притязаний Брюса на корону, он верил в этого человека. Поражение было бы недопустимым.

Брюс и товарищи Эрика по гвардии рассчитывали на него, и он скорее умрет, чем подведет их.

Он бы рассердился на Элли, если бы не расслышал в ее голосе ноток зависти. Она очень хотела иметь то, что, по ее мнению, было у него, — свободу. Что бы ни тяготило ее, несомненно одно — она не видела для себя выхода.

Эрик внимательно изучал девушку, отметив ее властный вид, ее спокойную уверенность, изящно вздернутый подбородок и царственную манеру держаться. До мозга костей строгая добродетельная няня. Что он упускает? В ней было еще что-то, неуловимое, загадочное, что он не мог определить, но чувствовал — здесь какая-то тайна.

Что она скрывает? И почему, черт побери, его это волнует? Какие бы секреты ни были у маленькой няньки, они не должны повлиять на выполнение его миссии.

— Я не всегда делаю то, что хочу, — вдруг произнес Эрик, глядя ей в глаза.

Пошло все к черту! Он перестал бороться с этим странным влечением, вспыхнувшим между ними, — в особенности после того, как утром заметил в ее глазах желание. Как только он избавится от этой похоти, его необъяснимая увлеченность этой девочкой пройдет. То, что она девственница, его не смущает. Он умеет контролировать себя.