– Понятно, Трофим Васильевич. Спасибо, Лева, вы у нас главный специалист. Слушаем вас, – сказал Турилин.

– Наиглавнейший, – вставил один из братьев, – создавший миф о непобедимости Крошина.

Лев повернулся, посмотрел говорившему в глаза. Наступила неловкая пауза. Следователь, сидевший за столом неподвижно, не подававший вообще никаких признаков жизни, вдруг сказал:

– Не стоит, Лев Иванович. – Он тоже взглянул на Птицыных, без надобности переложил на столе папки. – Если бы мы были в экспериментальной мастерской, уважаемые, я бы вам разрешил попробовать осуществить ваше предложение.

Братья, признанные асы уголовного розыска, не привыкли к такому тону и приготовились дать отпор. Турилин жестом остановил их и сердито сказал:

– Вас ждут, Лев Иванович.

Лева понял, что по его вине пострадала честь мундира, и смутился.

– Не знаю, – наконец сказал он, – не знаю, как вести допрос Крошина…

– Браво! – сказал кто-то из братьев.

«Ну, я вам, черти, дома выдам», – решил Турилин и кивнул Леве.

– …Но я знаю, как допрос вести нельзя. Как рекомендует Анатолий, так нельзя. На Крошина нельзя давить напрямую.

– Уговаривать прикажете? – сорвался Анатолий.

– Нет. Уговаривать тоже не годится, – спокойно ответил Лева. Он видел, с каким вниманием смотрят на него Турилин и следователь, и заговорил увереннее: – Крошина понять надо.

– Валютчика и убийцу…

– Слушай, Птичкин… – Ломакин сердито засопел, махнул рукой. – Прошу извинить, Константин Константинович. Прошу извинить, Николай Тимофеевич.

Леве стало ясно, что больше никто из братьев не произнесет ни слова.

– Крошин живет в выдуманном мире собственного «я». Для него оценка этого «я» важнее всего на свете. Его не следует пугать, в такой ситуации его «я» вырастает до неимоверных размеров, загораживает белый свет. Крошин труслив, склонен к неврастении, однако, подпирая себя «я»-концепцией, умеет сдерживаться, выглядит смелым и спокойным. Все его поведение в создавшейся ситуации доказывает мою правоту. – Лева вздохнул и закончил: – Все.

– Спасибо, – сказал следователь.

– Лева, что конкретно вы предлагаете? – спросил Турилин.

– Как-то его убедить, что признание явится для него победой, а не поражением. Но как?

– Такая подмена невозможна, – сказал Турилин, следователь согласно кивнул. – Но верная позиция где-то в данной плоскости. Решать надо по ходу допроса, основываясь на его реакциях. Предположим худшее, и допрос ничего не даст. Что мы будем иметь в суде, Николай Тимофеевич?

– До суда надо дожить, Константин Константинович, – ответил следователь. – Если произойдет землетрясение и мне удастся убедить прокурора направить дело в суд, – он взял со стола папку с уголовным делом, взвесил ее на ладони, словно именно вес определял успех. – Скорее всего Крошина в зале суда из-под стражи освободят за недоказанностью, дело направят на доследование, а нам с вами…

– Понятно, – перебил следователя Турилин. – Я за немедленный арест. Крошин убийца, опасен для общества, должен быть наказан. Если же мы не справимся со своей задачей, накажут нас. По заслугам накажут, не нарушай закон, умей работать. – Полковник встал.

Поднялись и все присутствующие.