— Вот оно, — она выпрямилась и протянула Котову плотный, девять на восемь дюймов, конверт.

— Подписку продолжите?

— Нет, спасибо. Может, потом.

— Сами выход найдете?

Толстуха коротко махнула рукой в сторону двери. Вторая женщина не двинулась с места. Посетители удалились, Баум размышлял на ходу о том, как схожи бедные, населенные эмигрантами кварталы в Париже и Лондоне.

На улице, когда за ними закрылась желтая дверь, Баум привычно окинул взглядом тротуар и проезжую часть. Неприметный пикап стоял в нескольких метрах от них, за рулем человек в пальто с поднятым капюшоном — Баум приметил его ещё в Хитроу. Его поразило, что Котов так невнимателен, ничего не замечает. А на Гоуэр стрит работать умеют: слежка организована отлично.

Они шагали рядом, двигаясь к югу, в направлении Мраморной арки. Оба молчали — в мыслях у каждого был конверт. В нем — нечто, способное потрясти правительства, вызвать международные скандалы, сокрушить чьи-то карьеры, а то и жизни, вызвать множество несчастий. И вот — человек несет себе этакую штуку, будто каталог электронной аппаратуры или свой любимый иллюстрированный журнал.

Баума так и подмывало сказать: "Дайте-ка конверт сюда", но он удержался. Почему бы Котову не подержать ещё конверт в своих руках? Все равно наступит момент, когда ему придется передать его, сопроводив какой-нибудь банальной фразой вроде "Вот вам доказательства". А пока тот молча шагал с мрачным видом по Эджвер Род и крепко сжимал конверт в левой руке. Баум, который терпеть не мог ходить пешком, шел рядом, чуть задыхаясь и соблюдая этикет.

"Надо было чемоданчик прихватить, — думал он — Сунули бы туда конверт — самое безопасное дело. И передать из рук в руки было бы проще." Потом мысли его перешли на другое: где и когда вскрыть конверт и познакомиться с его содержимым? Может быть, зайти в кондитерскую, в паб? В этом городе ни баров, ни кафе, куда обычно заходят парижане… И там, за столиком в углу распечатать конверт и предстать лицом к лицу с историей. Такой план полностью противоречит требованиям безопасности. Но с другой стороны, следует ли ждать ещё несколько часов до возвращения в Париж, на явочную квартиру?

Двигаясь по людной Эджвер Род, мимо убогих магазинчиков, в толпе угрюмых людей, спешащих невесть куда и невесть зачем, Баум испытывал страх и неуверенность — нет, так не годится!

— Едем в аэропорт!

Котов кивнул в знак согласия и переложил конверт из левой руки в правую.

Пикапа не было видно, должно быть, слежку продолжает кто-то другой. Британцы относятся к делу серьезно…

Только оказавшись, наконец, на улице Лурмель в Париже, Баум произнес:

— Давайте глянем, что там у вас, — и терпеливо подождал, пока из конверта на свет божий явились две сильно увеличенные фотографии, которые Котов молча протянул ему.

Пока Баум внимательно изучал снимки, Котов не отрывал от него глаз, пытаясь отгадать, оправдал ли он ожидания, но по лицу Баума ничего нельзя было прочесть.

Пауза затягивалась.

— Ну что? — голос Котова прозвучал хрипло, будто у него пересохло горло.

Баум оторвался от созерцания снимков. Лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым, будто ничего значительного не происходило. Он похлопал ладонью по колену и произнес:

— Это может оказаться важным. Посмотрим.

— "Может"! Да у вас никогда не было более очевидных доказательств.

— Пусть решат эксперты.

— Вы хотите сказать, что сомневаетесь в подлинности снимков? Да как вы можете? Посмотрите — они абсолютно четкие. Вы узнали этого человека?

— Возможно. Как я уже сказал, посмотрим, насколько это интересно. А вы пока расскажите подробно, как вам удалось вывезти фотографии.