Изменить размер шрифта - +
А пока вы свободны.

Широко улыбаясь, Анри Ашар поднялся и протянул следователю руку:

— Благодарю. Вам скажут, где меня найти.

Чуть поколебавшись, не в силах устоять перед этакой наглостью, следователь пожал протянутую руку.

Потом обменялся рукопожатием с Фраскони — этот хоть коллега, пусть даже с самой сомнительной репутацией, — и посетители ушли. Неприятная ситуация. Но по крайней мере ему теперь не грозит изгнание в провинцию.

Если бы ему удалось подслушать разговор, который вели его недавние визитеры, покидая Дворец правосудия, он и вовсе бы успокоился.

— С дураком удалось договориться, — сказал Ашар.

— Не спеши с выводами, Анри, — возразил Фраскони, — Полиция так легко от своей редкостной удачи не откажется: тебя же застали чуть ли не на месте преступления. Надо ещё что-нибудь придумать.

— Что, например?

— Можешь надавить на какое-нибудь начальство?

Собеседники остановились у самого входа во Дворец правосудия, прохожим приходилось их обходить.

— Самое высокое. Может быть, использовать кого-нибудь из тех, кто перед тобой в долгу?

— Я их оставляю на самый крайний случай. Считаешь, сейчас такой случай?

— Да.

Сунув руки поглубже в карман и притопывая ногами от холода, Ашар погрузился в раздумье.

— От этих кретинов из Ассамблеи пользы, похоже, никакой не будет, сказал он наконец.

— А если кто-нибудь с набережной Орфевр…

— Есть и такие, но дело-то не в их руках.

— Без помощи со стороны хороший исход не гарантирован, — признался мэтр Фраскони, — Портье не особенно надежен.

— О нем я уже позаботился. Он, конечно, видел того, кто поднялся наверх, но знает, что лучше ему все позабыть. Есть для этого причины — ему объяснили.

— Ну, у полиции найдутся и свои убедительные причины. Такое тоже бывает. Нароют что-нибудь против него — он им все и выложит. И на суде засвидетельствует, что видел тебя с напарником, как вы по лестнице шли наверх.

— Избавиться от него, что ли?

— Не хотелось бы ещё одного убийства.

— Думаешь, я хочу?

Они помолчали, потом Фраскони сказал:

— Ну какого черта ты сам в это ввязался?

Ашар пожал плечами:

— Наверно, от старых привычек не избавился. Но главное — дело-то очень важное, лучше меня никто не сделает, я должен быть уверен.

— А может тот, кто за этим стоит, нам и поможет выкрутиться?

— Возможно, — усмехнулся Ашар, — Очень может быть.

— Нечто вырисовывается, — поделился Баум с Алламбо, — Со множеством темных пятен, малопривлекательное, но все же кое-что.

Перед ним лежал отчет Бальдини о том, что сделано полицией по поводу двойного убийства на улице Пернели, и о том, как судебный следователь не сумел дать делу ход. Этот отчет помог Бауму сделать кое-какие заключения.

— Что у нас есть? В метро убита жена перебежчика. Затем убита горничная Лашома, тоже в метро. Далее — убийство двух несчастных мальчишек, изображенных на снимках. И ещё убит человек во Франкфурте — тот, что смонтировал фотографии. Пять убийств! — Он покачал головой, как бы сам себе не доверяя, — Рискованные и дорогостоящие операции. А цель-то какая, Господи прости?

Он давал своему заместителю возможность высказаться, выдвинуть свою теорию, но долгий опыт общения с шефом подсказывал Алламбо, что его теория вряд ли окажется желанной — просто Баум таким методом проверяет собственные логические построения. Поэтому Алламбо промолчал, пришлось Бауму продолжать самому:

— Очевидно, цель — скрыть все следы провалившегося заговора против Антуана Лашома, защитить его организаторов, залатать, образно говоря, дыры, вымести пыль из-под ковров, — Сделав паузу, он закурил, — Для нас, контрразведчиков, главный вопрос: все это натворили Советы или кто-то другой? Мы должны ответить, типичны ли для русских такие методы, были ли прецеденты, а если нет — то можно ли полагать, что КГБ обновил свои методы и собирается использовать их впредь? Смею предположить, что этого не произошло, поскольку это не отвечает их характеру и, по-моему, русские просто не потянут в смысле реорганизации своего дела.

Быстрый переход