А после они уже не нуждаются в тебе, они самостоятельно выбирают свои жертвы и рыщут по миру. Писатель рано или поздно спивается и умирает, а его герои вечно увлекают, влюбляют, смешат и заставляют плакать. Ты думаешь, почему писатели и поэты частенько спиваются? После того, как их оставляет очередной фантом, им просто нечем заполнить свои зияющие высоты. Вот с тоски и пьем-с. Так-то…

Я разгреб вещи на диване. Из приоткрытой пасти брошенного чемодана выглядывал угол алого плащика из тонкой блестящей кожи. Оставалось только потянуть за кончик и вытянуть «лягушачью шкурку» на божий свет. Только дамы из очень высокого общества могут менять машины в тон платьям и плащам.

— Ого, какой сочный цвет… Ляга, а где сейчас твоя жена?

— Моя жена, этот фантом, тоже собралась меня покинуть…

— Хотя, знаешь, — уже основательно «надринькавшись» коньяка, вновь заговорил Ляга. — Увлекся я тут древними родословными книгами.

— «Любовь к отеческим гробам» одолела?

— Отнюдь нет, один меркантильный интерес. Так вот, рылся я в старинных летописях и как-то добрел до брачного ложа Евпраксии Смоленской и Симеона Гордого. Бытовал в четырнадцатом веке такой вид свадебной порчи: «ляжет с великим князем, а она ему покажется мертвец…» Вот и со мной такое же бывало, прикоснусь к ней, и руку отдерну — холодно! А вот кто испортил, не пойму…

Глава 5

Зимний пейзаж с ловушкой для птиц

Я был ребенком, когда в первый раз услышал голоса духов. Одна старая шаманка решила испытать меня. Она зарыла в олений мох белую гагару, повесила на березу костяные бусы, положила у корней сапожки из нерпичьей кожи и после вопросила меня, как звали умершую. Я взялся пошаманить; так и сяк спрашивал духов, но кроме «Га-га» ничего не услышал.

Духи всегда говорят только правду.

«Далеко внизу проплывали густые северные леса, мелькали плешины сопок, проблескивали извилистые, как молнии, речушки, серебристо отсвечивали широкие зеркала озер. Город, похожий на воздушный замок Фата-Морганы, такой же затейливый, пышный, невесомо воздушный, хрустально-прозрачный, сияющий, как гигантская друза из стеклянных пирамид и башенок, медленно плыл над тайгой.

Якоря и стропы были подобраны, чтобы случайно не зацепить утес или сосну-великана. Нет, он летел достаточно высоко: его маленькая тень бежала в стороне, по урочищам и балкам. Его медленное движение со стороны походило на движение тучи. Все это великолепие величаво двигалось к Ледовитому океану. На краю ледового континента он должен был остановиться, бросить крепкие якоря и остаться на приколе на месяц-два.

Все сооружения небесного странника: дворцы, заводы, жилые дома, лаборатории, мастерские, гаражи, бассейны, стадионы, сады — покоились на огромных, наполненных гелием платформах-дирижаблях. Внутри „понтонов“ на случай внешнего нападения громоздились переборки и „системы безопасности“. Мощные воздушные турбины управляли движением острова, чуткие навигационные приборы следили за его ориентацией в пространстве. Он был оснащен солнечными батареями, кроме того, в его засекреченных недрах скрывался резервный ядерный реактор.

Все непрозрачные части строений и воздушных понтонов „Летающего Града“ покрыты светоотражающими щитами. Его нелегко заметить на фоне сияющего голубого неба или мрачных грозовых туч. В ясную погоду он похож на мираж, плывущий над заснеженной тайгой, тундрой или ледяными торосами. А случись непоправимое: биосферная катастрофа, потоп, оледенение или метеоритный дождь, остров готов и к этому. Он снабжен многими степенями защиты, включая лучевое оружие.