— Опять?

— А ты можешь предложить что–то другое?

Лёвка взглянул на Нюшу. Та мрачно кивнула.

Он тяжело вздохнул, почесал бровь, погрыз ноготь на большом пальце и, наконец, послушно стал набирать на мобильнике номер.

Спустя примерно тридцать пять минут со стороны Новодевичьего показался серебристый джип «мерседес». Возле «девятки» «мерс» чуть притормозил и мигнул фарами. Остановился чудо–конь прямо под вывеской отделения милиции.

Правая передняя дверца медленно распахнулась и на грешную землю грузно спустился крупный человек в длинном просторном пальто.

— Жди меня здесь, — сказал человек водителю и неторопливо направился ко входу в отделение. Он оставлял за собой глубокие следы рифленых подошв. Правильные следы. Серьёзные.

Анатолий Борисович Веселов, а это был именно он, вошёл в помещение и неторопливо огляделся. Вместе с ним в отделение вошли запах дорогого зелёного парфюма и немного холодного воздуха.

Из «аквариума» дежурки на него чрезвычайно удивлённо, чуть щурясь, смотрел молоденький лейтенант. В глубине помещения стоял простой деревянный стол, по которому лениво стукали костяшками домино кругленький, хохляцкого вида усатый старший сержант и гладко, до синевы выбритый старшина. Старшина замер, приоткрыв рот, будто хотел что–то сказать. Но не сказал, а оглушительно чихнул. Из–за решетки «обезьянника» раздались смешки.

— Я щас кому–то… — начал приподниматься старшина, но не договорил, а чихнул ещё раз. Да так, что чуть не шарахнулся лбом об стол.

— Будьте здоровы, товарищи, — вежливо прогудел Веселов. — У нас здесь есть место, где мы могли бы поговорить?

Доминошники переглянулись.

— Комната отдыха? — пожал плечами хохол.

— Пойдёт, — легко согласился Веселов. — Куда прикажете?

Вслед за синелицым старшиной Веселов прошёл в небольшую квадратную комнату с зарешечённым окном, за которым медленно покачивался одинокий фонарь. У окна стоял стол с электрическим чайником и грязноватые стаканы. Справа и слева вдоль стен — обитые дерматином кушетки наподобие медицинских. По всей видимости, место отдыха было и закусочной, и распивочной, и спальней. Дортуаром для мальчиков, как выразился бы Лёвка. Возле стола стояло потёртое, видавшее виды кожаное кресло и пара фанерных стульев. На стене — плакат с планом эвакуации в случае пожара. Плакат не простой — с секретом. Секрет же состоял в том, что план помещения вовсе не совпадал с тем, как это помещение было расположено. Короче, фальшивый был план. Наверное, поэтому кто–то в незапамятные времена на месте ложного расположения запасного выхода написал меленькими буковками замечательное слово. Из трёх букв. На этом плакате проверяли новичков. На сообразительность. С проигравшего — бутылка.

— Куда можно присесть? — осведомился Веселов и, не дожидаясь ответа, занял кресло. — Присаживайтесь, присаживайтесь, товарищи! Я так понимаю, весь наличный состав на месте? — Веселов перевёл взгляд с сержанта на старшину и тяжёлым подбородком снизу вверх кивнул на дверь, имея в виду лейтенанта в «аквариуме».

— Да, — коротко ответил синелицый и судорожно сглотнул, дернув кадыком. — А в чём, собственно, дело… товарищ?

— Веселов Анатолий Борисович, — подсказал тот. — Сидорова кто брал?

— Ах, Сидорова… — едва ли не хором проговорили служивые и мрачно переглянулись.

— Лет пять… без конфискации светит вашему Сидорову, — неожиданно злобно проговорил усатый хохол.

— Да ладно, мужики, — примирительно, но без улыбки пророкотал Анатолий Борисович.