— Мы все в нем нуждаемся. И что же мог я выбрать лучше для такого дня, как сегодня?

— Действительно так. Благодарю вас, — в глазах Розы внезапно блеснули слезы. Зачастую не меняя своей резковатой манеры, Мэк умел находить такие слова, которые брали Розу за душу. Казалось, он тонко чувствовал малейшие перемены ее настроения.

— Был у вас Арчи? Он сказал, что ни к кому больше не пойдет, но я надеюсь, что вы выбили эту глупость из его головы, — сказал Стив, поправляя перед зеркалом галстук.

— Был, но в таком мрачном настроении, что я даже почувствовала угрызения совести. Роза немного утешила его, но думаю, что он все-таки не поехал делать визиты — у него на лице написаны все его страдания, — заметила тетушка Изобилие, суетившаяся вокруг обильно накрытого стола в роскошном черном шелковом платье, отделанном старинными кружевами.

— Ничего, он утешится через месяц-два, а Фиби найдет себе другого поклонника. Не беспокойтесь о нем, тетя, — у Стива был тон человека, опытного в подобных вещах.

— Если Арчи забудет Фиби, я буду презирать его! И точно знаю: Фиби не отдаст предпочтения другому, хотя поклонников, наверное, у нее будет немало, ведь она так мила и добра! — воскликнула Роза с негодованием. Взяв несчастных влюбленных под свое покровительство, она отважно их защищала.

— Значит, по-вашему, Арчи должен надеяться и не отступать? — Мэк надел очки и занялся осмотром своих тонких сапог, которые были ему особенно ненавистны.

— Да, конечно! Нет ничего хуже, чем неверный поклонник.

— Понятно. Значит, ваш поклонник должен ждать и добиваться вашей любви, пока вы не сжалитесь или не покажете ясно, что это бесполезно?

— Если он постоянен и к тому же обладает другими достоинствами, то я, наверное, со временем сдамся.

— Я передам это Пэмбертону. Он, бедняга, совсем впал в уныние, так что луч надежды его оживит. А ждать он готов хоть десять лет, — прервал ее Стив, который любил дразнить Розу, упоминая о ее поклонниках.

— Я никогда не прощу вам, если вы передадите хоть одно мое слово! Мэк любит задавать подобные вопросы, и мне не следовало отвечать. Конечно, запретить вам говорить об этом я не могу, но знайте: мне это крайне неприятно, — сказала Роза с досадой.

— Мы все сбиты с толку случаем с Арчи. Видите, даже наш ученый филин пробудился и до сих пор не может успокоиться. У него, у бедного, нет опыта, и он не знает, как себя держать, — заметил Стив, с большим вниманием рассматривая свой букет.

— Это точно. Поэтому я понемногу собираю сведения. Ведь в один прекрасный день я тоже могу влюбиться, вот тогда и воспользуюсь ими, — невозмутимо подтвердил Мэк.

— Ты? Влюбиться? — Стив не мог удержаться от смеха при мысли, что книжный червь способен на нежные чувства.

А Мэк как ни в чем не бывало продолжал в своей обычной чудаковатой манере:

— Почему бы и нет? Я изучаю медицину, а любовь — одна из самых таинственных и интересных болезней рода человеческого. Самый лучший способ понять ее — это испытать самому. Если в один прекрасный день я заболею, то буду знать, как ее лечить.

— Если ты будешь относиться к ней как к оспе или коклюшу, то тебе будет нелегко, старина, — Стива забавлял весь этот разговор.

— Так и должно быть. Никакой серьезный опыт не достается легко, а этот мне кажется самым важным. Важнее его, может быть, только смерть.

Невозмутимый тон и серьезное выражение лица Мэка заставили Розу взглянуть на кузена с изумлением. До сих пор она не слышала, чтобы он так говорил. Стив тоже был изумлен, тем не менее притворно забеспокоился:

— Он заразился чем-то в больнице, вероятно, тифом, и начинает бредить.