Варе тревожно. Только что ребятишки очень толсто намекнули на то, что ее подозревают в шпионаже. И еще на гуманное отношение к людям этой профессии на этой планете. Что думать? Что делать? Сделаем вид, что рады непринужденному дружескому трепу. Притворимся, что ничего не поняли. А если это как раз и вызовет подозрения? Нечего икру метать. Ей дали понять, что ее и подозревают, но велели не переживать. Хорошо, что подростки обожают производить впечатление. Не поступками, так трепом. А то ведь думала бы, что внедрилась безупречно. Теперь знает, что правительница просто приняла ее под свое крылышко и устроила обзорную экскурсию. Хорошо, что носом по стенке повозили. Не позволили почить на лаврах и насладиться собственной безразмерной предусмотрительностью.

Это, получается, ее тут воспитывают! Хм-м! Спускаем пар. Включаем логику. Думаем. О чем? Ее везут на лодке по восхитительной реке. Пейзаж достоин кисти великого живописца: низменные, заросшие густым кустарником берега, дальше — стена деревьев. Вода, подернувшаяся ряской, заросли тростника или камыша, она не различает, но любоваться их видом это не мешает. Тихо, солнечно. Думать расхотелось.

На экране комба, что лежит на коленях Любаши, участок местности, который они проходят. Это плес, и тянется он еще больше километра. Затем русло сужается.

Мотор они включили уже после полудня, когда буйные прибрежные заросли сменились нормальной плотности лесом, а водные растения со стрежня сместились к берегам, что указывало на приличную глубину. Рулил Микеш, Тед водил по сторонам объективом крупной камеры, оснащенной внушительной оптикой, а Любаша, надев на голову архаичного вида телефонную гарнитуру, диктовала комментарии, обильно пересыпая текст научными названиями растений и животных, попавших в объектив.

— Мик, а почему съемку и описание не проводили в начале пути. Там ведь совсем другой мир, намного насыщенней и интересней. — Любопытствует Варя.

— Прибрежную часть течения Злянки в прошлом году описала группа Супельских студиозиусов, под руководством Доры. В верховьях и истоках мы с господином Риммером все лето будем работать, а вот сюда, в среднее течение, еще несколько лет никаких поездок не планируется. Так что спешим сделать, что можно на скаку. Совсем ведь нет данных.

— Ты упомянул Дору. Я ее не знаю.

— Да и мне встречаться не довелось. Тед рассказывал, что она родилась на Супелии, выросла здесь и окончила Хлопканскую школу на Бесплодных островах. Ботанику изучала на Земле, а потом вернулась. Ей уже за двадцать. А ее сестричка Фира наоборот, совсем маленькая. Ей только двенадцать. Именно она привезет профессора и будет его ассистентом.

— А эта Фира она тоже в Хлопканке учится?

— Училась. В этом году сдала за последний класс и собирается в Оберский университет учиться на медика. Вот с ней я знаком. Каждое лето Ее Величество нас куда-нибудь засылает по делам исследования планеты. Не главными, а для сопровождения приезжих ученых. Говорит, нужно, чтобы детишки не скучали, занять их интересным делом.

— Вы то понятно, маленькие еще. А почему к этому меня решили припахать? Я то ведь не дитя уже. — Варе почему-то хочется «зацепить» низкорослого мелкокостного Микеша.

— Если в длину вытянулась, это не возраст, а только сантиметры. Тед тебя годом старше.

— А Любаша?

— Они родились в один месяц. Не то, чтобы все время вместе росли, но часто и подолгу. Считай, как брат с сестрой. Иногда завидно даже. Пока меня няньки да нукеры пестовали, они с Амелькой и Витьком… — Микеш досадливо махнул рукой. — Знаешь, их голыми в пустыне оставь, устроятся с комфортом. А на морском берегу еще и порт основать не забудут.

— А тебе самому лет-то сколько?

— Шестнадцатый.