— Мне кажется, — сказала она, — что тебе следовало бы приучить Неро приносить вещи, как это делают собаки. Брось ему кусок дерева!

Я последовал ее совету, бросил палку, и Неро немедленно принес ее мне. Я погладил и приласкал его и несколько раз с успехом повторил этот опыт.

— А теперь научи его слушаться известных слов. Говори каждый раз, когда посылаешь его за чем-нибудь: «Неро, принеси», — и укажи ему рукой на предмет!

— Зачем же это? — спросил я.

— Потому что надо научить его приносить всякие предметы, а не только те, которые ты сам бросаешь в воду!

— Понимаю. Я могу послать его, например, за чем-нибудь, что плавает на поверхности воды!

— Вот именно. Тогда Неро будет нам действительно полезен!

— Я скоро научу его этому. Завтра же пошлю его за куском мачты, который видел сегодня в море.

Мы уже несколько недель подряд питались одной рыбой, и должен сознаться, что она мне сильно надоела. Вскоре, однако, должно было прийти время, когда мы дорого бы дали и за кусочек рыбы.

Ветер редко дул прямо по направлению на наш остров, но иногда, особенно во время равноденствия, с востока налетали страшные бури, и тогда прибой волн был необыкновенно силен. Такое именно время наступало теперь. Страшный ураган высоко поднимал волны, бросал пену и брызги на самые недоступные скалы и доносил их до того места, где стояла наша хижина. Ураган начался с вечера; на другое утро мы стояли на площадке перед хижиной, любуясь величественной картиной, которая представлялась нашему зрению. Как мало мы подозревали, сколько бед она нам готовила. Я кликнул Неро и спустился вниз за дневной провизией рыбы. Когда я дошел до запруды, то увидел, что вода поднялась на несколько футов, и волны с яростью перебрасывались через скалы. Весь залив представлял собой одну массу белой пены. Сначала мне не пришло в голову, что это грозит нам бедой. Я послал Неро за рыбой, но он вернулся ни с чем. Я вторично приказал ему идти в воду. Он нырнул довольно глубоко, но опять ничего не принес. Тогда я вдруг понял, что напор волн и необыкновенная высота воды в запруде дали возможность всей рыбе уйти. Таким образом мы остались на время без всякой провизии и без всяких средств к пропитанию. В такую погоду нечего было и думать о том, чтобы возобновить запас в садке. Приведенный в ужас этим открытием, я побежал к хижине и позвал м-с Рейхардт, которая была в своей спальне.

— Вся рыба ушла, и нам нечего есть! — воскликнул я. — Недаром я говорил, что мы умрем с голоду!

— Успокойся, Франк, и расскажи, в чем дело? Что привело тебя в такое отчаяние?

Я объяснил ей, что случилось.

— Должно быть, это так, — ответила она. — Мы должны надеяться на Бога. На все Его святая воля!

Но вера во мне еще не настолько окрепла, чтобы я мог удовлетвориться этим ответом.

— Если Бог милосерд, — ответил я, — неужели Он допустит нам умереть с голоду? Знает ли Он, в каком мы положении?

— Знает ли Он, Франк? — сказала моя мать. — А разве ты забыл, что сказано в Библии: ни один воробей не упадет мертвый без Его ведома, а разве наша жизнь не дороже Ему, чем жизнь воробья? Стыдись, Франк!

Я был смущен, но все же не чувствовал себя удовлетворенным и тихо сказал.

— Нам положительно нечего есть!

— Вся рыба пропала — это правда, — отвечала м-с Райхардт, — но мы еще не умираем с голоду.