Веннер. Ну что ж, прекрасно! Значит, сегодня после обеда я займусь этим сам. Не могу же я дожидаться, пока меня выкинут из этого заведения! (Садится за столик, склоняется над бумагами, складывает их; старается собраться с мыслями; опершись головой на руку, что-то вычисляет.)

Проклятые колокола! Как, черт возьми, здесь можно думать?

Друэтт. Они вас услышали.

Мэри. Это для вас.

Веннер. Что это?

Мэри. Кофе. Выпейте.

Веннер. Вы просто ангел.

Мэри (нервно). Ладно, пейте.

Веннер (с иронией, но неуверенно). Вы опоздаете в церковь. Боженька разлюбит вас.

Мэри. Что ж, я рискну.

Веннер. Уверенная в спасении, она бросает вызов буре. Псалом девятьсот девяносто девятый.

Мэри. Вы ошиблись номером.

Веннер. Сахар положили?

Мэри. Да.

Веннер (берет чашку, пьет). Вот это хорошо! (Просто.) Почему я так по-свински веду себя с вами?

Мэри. Не могу понять.

Веннер. Вы никогда не изучали повадки каракатицы?

Мэри. Нет, не приходилось.

Веннер. Это несчастное маленькое создание испускает свою чернильную жидкость не из злобных намерений, нет, просто она отчаянно боится за свою шкуру.

Мэри. Понимаю…

Веннер. Примите это как извинение. Я перестану вас злить. Вы славная.

Мэри. Благодарю вас.

Веннер. И, главное, необыкновенно хорошенькая… Не позволяйте только этому стройному молодому англичанину ухаживать за вами.

Мэри. Вы о ком?

Веннер. О Торогуде.

Мэри. Он ведь помолвлен.

Веннер. Обручальное кольцо — не препятствие для влюбленного павиана.

Друэтт. Даже если оно продето в нос!

Мэри. Теперь кончайте кофе и постарайтесь немного отдохнуть. Вам это необходимо. (Выходит в центральную дверь.)

Веннер (глядя ей вслед). Она очень мила. (С неожиданной энергией.) Я склонен, мой благородный друг, согласиться со всеми глупостями, которые вы о ней говорили. (Хрипло.) Господи! Как я устал. (Пытается писать, но роняет карандаш и соскальзывает на кушетку. Еще через минуту голова его запрокидывается. Он спит.)

Занавес поднимается почти немедленно. Семь часов вечера. Веннер все еще спит. Портьеры опущены. Около кушетки обыкновенная лампа с желтым абажуром, она слабо освещает комнату и бросает причудливый свет на запрокинутое лицо Веннера. Истории болезней подняты с пола и аккуратно сложены стопкой на столе. В комнате очень тихо.

Входит Дженни, в руках у нее ведерко с углем и щипцы. Подойдя к камину, она видит, что Веннер еще спит. Старается не шуметь, но тут же роняет щипцы. Веннер просыпается.

Дженни. О, простите, сэр. Я собиралась накрывать к ужину.

Веннер (с трудом поднимается). Ужин?.. Неужели я столько времени проспал?

Дженни. Да, сэр. Вам это, как видно, было необходимо. (Присев на корточки, разжигает в камине огонь.)

Веннер (зевая). Да, мне это было необходимо. (Мрачно смотрит на стопку тетрадей.) Но пробуждение отвратительно!

Дженни. Простите, сэр…

Веннер. Я говорю, что просыпаться очень неприятно

Дженни. О да, сэр!

Веннер (встает, с горечью). Как мило, что вы всё это сложили.

Дженни. Это не я. Это сделала доктор Мэррей, сэр.

Веннер. О! (Стремительно идет к столу и открывает одну из историй болезней.) Бог мой!

Дженни. Что-нибудь не так, сэр?

Веннер (отворачиваясь). Нет-нет. (Отходит в глубь комнаты, прислоняется головой к камину.)

Старшая сестра. Дженни!

Дженни (сразу выпрямляется). Добрый вечер, сестра! Хорошо провели время?

Старшая сестра. Очень. Почему не накрыт стол к ужину? Я ведь сказала, что мы вернемся к семи.