«Общее впечатление, — писал о нем Бовин, — неизменная до­брожелательность, интеллигентность, отсутствие всякой иерархиче­ской спеси, так распространенной в аппарате. С чем-то он соглашал­ся, с чем-то нет, однако всегда был открыт для аргументов, для но­вых, иногда неожиданных поворотов мысли».

В октябре 1965 года Льва Толкунова назначили главным редак­тором «Известий». Многие газетчики считают его лучшим редактором «Известий» за всю их историю.

В отделе его сменил Константин Викторович Русаков, который со временем станет помощником Брежнева и секретарем ЦК КПСС. Он был человеком иного типа, чем Голхунов, Русаков — по специальности инженер, строил мясокомбинаты, работал в министерстве рыбной про-мышмленности, даже занимал кресло министра, но недолго. Он три года был советником посольства в Польше, после чего его направили в андроповский отдел заведовать сек-гиром. В 1962 году Русакова сделали послом в Монголии. В октябре 1964 года его вернули в Моск­ву и сделали заместителем Андропова.

Заместителем Андропова, ведавшим китайскими делами, полтора года был уже упоминавшийся в этой книге Николай Николаевич Меся­цев, после свержения Хрущева поставленный руководить радио и теле­видением.

Поначалу работа на Старой площади складывалась удачно. По­кровитель Андропова Отто Вильгельмович Куусинен па июньском плену­ме ЦК 1957 года был избран секретарем и членом президиума ЦК. Он очень благоволил Андропо-»у, помог ему укрепиться в аппарате. Та­кое покровитель-пио имело огромное значение для новичка. В прези­диуме ЦК Андропова воспринимали как младшего напарника К у усине­на.

Отто Вильгельмовича держали подальше от практиче кой рабо­ты. Он стал живой реликвией, как Ворошилов. Хрущев старался про­двигать молодых людей, пожилых соратников не жаловал. Но если над Ворошиловым Хрущев издевался, то неамбициозного и полезного Кууси­нена ценил. Старый коминтерновец олицетворял историю международно­го коммунистического движения. Куусинену поручили написать учебник по основам марксизма-ленинизма,

— Он — новатор, настоящий новатор! — расхваливал своего шефа Федору Бурлацкому помощник Куусинена. — Он не оставляет камня на камне от наших заскорузлых и застоявшихся, как вонючая лужа на палубе, представлений.

Это было время осторожного пересмотра некоторых марксист­ских догм. Иногда эти теоретические споры не имели никакого значе­ния, иногда помогали жизни меняться в лучшую сторону. Напри­мер, пробивала себе дорогу идея, что на смену диктатуре пролетариа­та приходит общенародное государство. Принятие этой идеи на вооружение теоретически означало, что внутри страны врагов нет и репрессии против них не нужны...

По словам академика Георгия Арбатова, Куусинен «был человек со свежей памятью, открытым для нового умом, тогда очень непривыч­ными для нас гибкостью мысли, готовностью к смелому поиску. Ну а кроме того, он умел думать. Честно скажу, я впервые познакомился с человеком, о котором можно было без натяжек сказать: это человек, который все время думает».

Арбатов обратил внимание на то, что Куусинен избегал разго­воров о прошлом. Видимо, были страницы, о которых ему хотелось за­быть.

Хозяйство Андропову достаюсь беспокойное.

Отношения с Югославией складывались очень сложно, а от дружбы с Албанией и особенно с Китаем ничего не осталось, и нельзя сказать, что Андропову удалось что-то исправить. Впрочем, тон в таких ключевых вопросах задавал сам Никита Сергеевич Хрущев. А он скорее был готов пойти на компромисс с Соединенными Штатами, чем с братским Китаем.

К 40-летию Октября в Москве провели международное совещание коммунистических и рабочих партий.