-  Ты думаешь? Жаль. Противная девчонка, дура и дикарка. Она у меня вела хозяйство.

    На этом сожаления кончились, больше он Ульяну не вспоминал. Невменяемое состояние оператора ставило меня в сложное положение. Оставаться в таком тесном контакте с сумасшедшим, удовольствие не самое приятное. Пусть бы еще он только слушал музыку, а если у него начнется осеннее обострение! Да и что за радость жить здесь на болоте, ожидая неизвестно чего.

    -  Не знаешь, почему деда Антона отозвали? - спросил я его, когда мы вошли в дом.

    -  Антона? Какого Антона? - он посмотрел на меня пустым, отсутствующим взглядом.

    -  Того, который был здесь до тебя, - терпеливо объяснил я.

    Теперь он понял, осклабился:

    -  Да он же полный отстой. Знал бы ты, как все дела запутал! Я третий месяц с утра до вечера пашу и не могу ни в чем разобраться!

    Я промолчал и следил, как он что-то делает с кучей хлама на полу. Его действия были непонятны по сути, он зачем-то перебрал пустые консервные банки. Когда он закончил и распрямился, спросил:

    -  Так ты будешь отключать сигнализацию?

    -  А я что делал? - удивился он.

    Я понимающе кивнул и отправился за Марфой и собакой. Они ждали меня на прежнем месте. Ничего не объясняя, я взвалил на себя все наши вещи и мы пошли на станцию. Вид у меня был, наверное, не самый приветливый. Я понимал, что девушка хочет что-то спросить, но не решается. Только когда мы были уже на территории, рискнула задать вопрос:

    -  Мы здесь будем жить?

    -  Пока не знаю, это не то меня зависит, - ответил я, с горечью думая, что все мои планы летят к черту. Какой идиот отправил на такую ответственную работу ненормального, можно было только гадать. Кажется, Марфа еще хотела узнать о волшебной телеге, рассказ о которой произвел на нее такое сильное впечатление, но, правильно оценив мое состояние, не рискнула. Мы вошли в избу.

    Станция во времена Лешего стилизованная под русскую избу, чистая и комфортабельная, превратилась в рабочий барак. Везде валялись грязные, мятые носильные вещи, остатки еды, какие-то инструменты. Спал новый смотритель на лавке заваленной скомканным тряпьем.

    -  Видишь, как я живу? - проследив мой взгляд, с трагическими нотками в голосе спросил он. - А у меня, считай что, высшая категория!

    Что у них за категории, и какая в организации существует иерархия, я не имел ни малейшего представления, однако, назвавшись инспектором, расспрашивать о таких очевидных вещах, не мог и вместо гласного сочувствия, скорчил соответствующую мину. Я свалил наш багаж прямо на пол. Марфа застыла возле дверей, с почтительным ужасом осматривая «апартаменты». Полкан обходил избу, нюхал углы и непонятно почему, скалил зубы.

    -  А это что у вас такое? - спросил с явным страхом Юникс, рассматривая мешки с провизией.

    -  Еда, - рассеяно ответил я, все еще не приходя в себя от шока после всего увиденного.

    -  Что значит, еда!!! - с неожиданным подъемом закричал он. - Какая еще еда!!!

    -  Обыкновенная, ветчина, копченая рыба, мука, там много всего, - ответил я.

    -  То есть, как это? Вы что, с ума сошли? - забормотал оператор и даже попятился от мешков. - Все это, нужно немедленно уничтожить! Там же сплошные вирусы и канцерогены! Вы, что решили меня отравить?!

    -  Ты-то здесь при чем, никто тебя есть ветчину, не заставляет, - спокойно сказал я, понимая, что осеннее обострение шизофрении у него уже наступило.