Она должна сделать хоть что-нибудь, чтобы исправить это. Голос ее был охрипшим, почти срывался от слез:

— Нет. Нет, Рэнни, больше нечему.

— Вы рассердились на меня?

— Как… как я могу? А вы на меня больше не злитесь, как тогда, на пикнике?

— Пока вы целуете меня, нет.

— Я поступила неправильно, больше этого не будет.

— Если это — неправильно, ничего правильного и не существует.

Иногда его слова звучали так осмысленно, даже если на них нечего было ответить. Она не может думать, размышлять вместе с ним сейчас. Может быть, в другой раз, когда она успокоится и заранее продумает, что нужно говорить.

— Пустите меня, пожалуйста. Будет лучше, если я оставлю вас и пойду к себе.

— Почему вы убежали?

— Я перенервничала.

— А что это «пере…»?

— Испугалась. Это означает испугалась. Я и не знала, как боялась, пока все, не кончилось.

— Боялись за меня?

Иногда он был слишком проницателен. Летти опустила глаза, положила руки ему на грудь и давила, пока он не отпустил ее. Она отступила назад. Дышать стало легче.

— За всех нас.

— За Брэдли, Лайонела, Маму Тэсс…

— И за себя.

— Со мной вам не надо будет больше бояться. Было что-то в его голосе, из-за чего опять навернулись слезы. Они мешали ей говорить.

Прошептав «спокойной ночи», она ушла. Он все стоял на том же месте, темный силуэт на фоне освещенного луной прямоугольного дверного проема, когда Летти вошла в свою комнату и закрыла дверь.

ГЛАВА 15

— Я все еще не могу в это поверить! Где же, в конце концов, этот Шип, когда он нужен? Он бы отослал этих Рыцарей в их дурацких простынях по нужному адресу в один момент!

С досадой тетушка Эм резко потянула горсть стручков гороха, оторвала их от вытянувшихся по пояс плетей и бросила в миску, прицепленную у ее широкого бедра. Летти, собиравшая горох на соседней грядке, не знала, что и сказать, чтобы успокоить пожилую женщину. Однако что-то обязательно нужно было сказать.

— Рэнни хорошо со всем справился и без него.

— Благослови его Господь, справился, разве нет?

Я так им горжусь. Жаль только, он не всадил из своего ружья заряд перца кое-кому в мягкое место. Подумать только, эти великие и могущественные Рыцари и в самом деле осмелились въехать на наши земли и тронуть наших людей. Это меня уже с ума сводит. Хочется вскочить и закричать.

Наши люди. Так часто называли бывших рабов. В словах было какое-то собственническое звучание и в то же время бережные нотки, почти родственные. Летти начала понимать, что отношения рабов и хозяев были гораздо сложнее, чем она себе когда-либо представляла. Они не исчезли, не совсем исчезли, в результате войны и освобождения. Хорошо это или плохо, но большинство негров Юга все еще во всем жизненно необходимом зависели от своих бывших хозяев. Пока они не научатся сами обеспечивать себя, они не станут действительно свободными. Какое-то время они будут оставаться обузой, которую придется нести, без надежды на благодарность. А когда этого груза не станет, если вообще от него когда-нибудь можно будет освободиться, то обе расы могут потерять не меньше, чем приобретут.

— По крайней мере, сын Мамы Тэсс не пострадал. Летти передвинула миску у себя на боку и нагнулась, чтобы сорвать свисавшую ветку со стручками у стебля.