Летти протянула руку и коснулась дерева, прислонилась лбом к живой коре. Она знала, что будет трудно, но не ожидала, что так трудно.

Предательство. Он предал ее. Он взял ее тело и душу и так странно изменил их, что она едва узнавала себя. Он разбудил такие первобытные инстинкты, которые глубоко спят у большинства цивилизованных людей. С помощью влажного и жаркого климата этих мест, где жизнь бьет ключом, даже с помощью Рэнни, он превратил ее в какую-то шлюху. Только такая и может любить убийцу.

Любить. Это казалось невозможным. Летти почти не знала его. Он появлялся и исчезал в сотне разных обликов, разных настроений. Всегда был чем-то непохож на себя, такого, каким был в предыдущую встречу. Но он прикасался к ней, обнимал ее, укрывал ее от бури. Было что-то в его внешности, что заставляло ум и тело страстно желать. Это было выше, чем просто физическое влечение. Что-то, значение чего не может быть передано никаким словом, кроме слова «любовь».

Если она не любит его, почему его предательство вызывает такую боль? Почему она чувствует, что, выдавая его, разрушает себя?

Летти не могла стоять здесь бесконечно. Становилось темно. Ее будут искать. Она не хотела, чтобы тетушка Эм и Рэнни знали, что она сделала. Ведь они могли остановить ее. Они все узнают, разумеется, когда все закончится. Тут ничего не поделаешь. Они тоже подумают, что она их предала. Она очень сожалела об этом, ужасно сожалела.

Но другого выхода не было. Решение, единственно возможное, было принято. Теперь ей только оставалось пройти через все это, если она сможет.

Летти выпрямилась и повернулась. Подобрав юбки, она пошла назад, в Сплендору.

Рэнсом вышел из-за ив у дальнего берега пруда. Он стоял и смотрел вслед Летти сузившимися глазами, руки на поясе. Когда Летти скрылась из вида, он направился к дереву с дуплом.

ГЛАВА 16

Одни сумерки очень похожи на другие. Солнце село, свет померк, наступила ночь. Так было на протяжении тысячелетий и будет еще тысячелетия. Единственным отличием этого вечера от всех других за прошедшие недели и, конечно, от вечера накануне, когда Летти оставила записку в дупле, было то, что ветер дул с юго-запада. Горячий, сухой и порывистый, он шелестел листьями деревьев, пока они не стали стучать, как маленькие бумажные тарелки, и покрывал все в доме вуалью поднятой с дороги пыли. Именно этот ветер Летти считала причиной своей головной боли.

Летти и тетушка Эм сидели в Холле после ужина. Летти усиленно делала вид, что читает, а тетушка Эм обметывала наволочку, заменяя кружевную оборку, которая оторвалась во время стирки. Время от времени они переговаривались. Рэнни и Лайонел были на кухне с Мамой Тэсс, которая решила испечь хлеб и пирожные, подслащенные черной патокой, пока было прохладно, если в конце июля может быть прохладно. Когда пирожные будут готовы, они собирались отведать их с молоком, что охлаждалось в ведерке, опущенном в колодец.

— Утром, когда я была в Элм Гроуве, я разговаривала с Питером. Он, кажется, примирился с тем, что отцом у него будет янки. Томас пообещал ему маленькую тележку и пони. Нехорошо покупать благосклонность мальчика, но я полагаю, в любви и на войне все средства хороши. Кто бы мог подумать, что у солдата окажутся такие средства на все то, что он сделал? Хотя в последние годы я видела много офицеров, которые вытаскивали меч из ножен лишь исключительно для того, чтобы защитить накопленное.

— Наверняка такие были с обеих сторон, — сказала Летти.

— Салли Энн все еще прохладно к нему относится, но, по крайней мере, разговаривает с ним. Не уверена, что она держит его на расстоянии из-за того, что не испытывает к нему чувств. Скорее всего, причина в ее упрямой гордости. Представляю, что будет, если после всего сказанного и сделанного она откажет ему.