Сегодня я еще толком глаза не продрал, а в мой скромный домик уже прискакал посыльный от генерала — мол, диктатор хочет видеть немедленно. Пришлось вставать и даже без кофе мчаться на зов владыки Крыма.

Слащев оказался не один. Около открытого окна курил высокий, я бы даже сказал, красивый мужчина лет тридцати пяти-сорока, в профиль напоминающий покойного адмирала Колчака. И сам в черной морской форме с погонами капитана первого ранга, а на груди… батюшки, я такого «иконостаса» ни разу не видел. Тут тебе и наши: — «Владимир» с мечами и «Анна», «Станислава» усмотрел, а еще штуки четыре «импортных», из которых сумел опознать только орден Почетного легиона.

— Владимир Иванович, — слегка насмешливо сказал Слащев. — Позвольте вам представить капитана первого ранга Келлера. Он очень хотел с вами познакомиться. Говорит, мечтал едва ли не всю свою жизнь. Каперанг специально для встречи с вами парадную форму надел со всеми регалиями.

Моряк аккуратно затушил папиросу, повернулся ко мне, щелкнул каблуками и слегка склонил голову, обозначая приветствие.

— Ого, — не удержался я от возгласа. — Неужели мое пребывание не ускользнуло от взора военно-морской контрразведки?

Павел Федорович Келлер, один из «первопроходцев» русского подводного флота, храбрец, каких мало. В гражданскую возглавлял военно-морскую контрразведку и у Деникина, и у Врангеля. Именно благодаря Келлеру, крымское подполье время от времени получало мощные удары. Кстати, лично он раскрыл подпольную группу, во главе которой стоял Владимир Макаров — брат «адъютанта», а сам Павел чудом избежал смерти.

Еще добавлю, что каперанг — сын генерала Келлера, того самого, что командовал армией у Скоропадского. В моей истории Павел Келлер пережил эмиграцию, арест в сорок пятом, долгие годы тюрьмы, а умер собственной смертью в Германии в год Московской олимпиады. Мусафаил, однако.

Я бы с удовольствием пожал ему руку, если бы не одна «маленькая» деталь, о которой предпочитают «забыть» нынешние идеологи белого движения — во время Великой Отечественной войны полковник Келлер служил начальником румынской контрразведки в Крыму и те одиннадцать лет, что он «томился в сталинских лагерях», не кажутся мне таким уж суровым наказанием.

— Представьте себе, только вчера узнал, — хмыкнул начальник контрразведки. — Доложили, что местные подпольщики какого-то Аксенова, эмиссара московского, к смерти приговорили. Я спрашиваю — вы что, белены объелись? Вы бы еще сказали, что на Дзержинского покушение готовят, вот смеху-то было бы. Ладно, думаю, мало ли Аксеновых на свете? Убьют свои своего — нам меньше возни. Но справки на всякий навел — глаза на лоб полезли. Оказывается, настоящий Аксенов, серый кардинал ВЧК, даже не маскируется, уже две недели пребывает в Крыму, да еще и дружбу с диктатором Крыма — виноват, диктатором Крымской республики водит. Бегу к Якову Александровичу — мол, а знаете, с кем вы водитесь? А он смеется, м знаю я все, Аксенов мне сам сообщил, кто он такой.

— Вот видите, Павел Федорович, — хмыкнул я. — Как иногда полезно справки наводить. — Делая вид, что мне это совсем неинтересно, спросил: — А что с подпольщиками, которые меня к смерти приговорили? И каковы будут ваши действия?

Вместо Келлера ответил сам диктатор.

— А действия военно-морской контрразведки очень простые — она возьмет господина Аксенова под охрану. — Строго посмотрев на начальника контрразведки, Слащев спросил: — Приказ понятен, господин капитан первого ранга? Беречь эмиссара так, чтобы ни один волос с головы не упал.