Короткая очередь прервала стук женских каблуков. От звуков выстрелов нервно дёрнулся Далматис. То, что гвардейцы без колебаний пристрелили Еву, исполняя приказ с устрашающей буквальностью, выбило его из колеи. Айна, потеряв к нему остатки сочувствия, с болезненным любопытством наблюдала, как тот попробует вывернуться из ловушки. И уж точно решила не приходить на помощь. Сейчас брат сделает то, на что у неё самой не хватило решимости.

  Надеюсь…   начал Орвис, тщательно выбирая слова и интонации. – Надеюсь, мы разрешим наши недоразумения по семейному, безо всяких там поединков?

  Конечно,   легко согласился Рикас. Ствол его оружия двигался в воздухе подобно носу хищного зверя, вынюхивающему добычу. – По семейным законам севера. За смерть близких людей полагается смерть. Я привожу приговор в исполнение.

  Приговор? Он предполагает суд,   Далматис цеплялся за что угодно, даже за игру слов, если она позволяла оттянуть страшное хоть на миг.

  Суд состоялся. Приговор вынесен.

  Я могу его обжаловать?

  Да,   снова согласился Рикас. – Старшему мужчине в роду – князю Алайну. Мне.

Огласить текст апелляции Далматис не успел.

Поставив оружие на предохранитель, князь шагнул к сестре.

  Сегодня похороны папы. И Хели. Не успеем.

Страх кончился. Осталась одна горечь. Всеобъемлющая, огромная, непроницаемо чёрная.

  Прости, сестра. Я обязан был сделать это.

Она глядела в такие знакомые глаза, торжественно печальные. Отец вёл бы себя иначе. Непременно захватил бы с собой шпагу и обязательно бросил фразу про «честную сталь». Поединком предоставил бы шанс противнику, пусть иллюзорный. Рикас не разыгрывал комедии и хладнокровно ликвидировал врагов. Какие же они разные!

Айна обняла брата, только что сделавшего её вдовой.

  Да, не успеем. Но всё равно, возьми меня с собой. Домой.

Дом – это там, где тебя любят и ждут. И где могилы тех, кто уже не может ждать, любить и дарить тепло.

Глава тридцать вторая

Он внёс на руках её безжизненное тело обратно в банкетный зал. Ставшие ватными ноги Рикаса едва находили опору. Мёртвое лицо девушки приобрело суровые, незнакомые черты. Из молодого тела, не отведавшего плотской любви, упорхнула душа, также любви не знавшая.

Но произошло ещё кое что. Горг пришёл в себя, сидел, удерживаемый лакеями. На мрачной и стряхнувшей хмельной вид физиономии играли желваки. Герцог был плох, зато безусловно жив. Рядом выстроился плотный частокол человеческих спин, они окружили нечто, лежащее на полу.

Раздался приглушённый стон, и Рикас узнал голос матери. Он осторожно положил Хели на кресло, поправил безвольно упавшую голову. Потом раздвинул толпу.

  Я хочу увидеть сына… Рикаса…

Князь лежал навзничь. Живой, в сознании, но сиреневые пятна не оставили иллюзий. И надежды.

  Отец! Я отдам тебе всю Силу…

  Поздно. Совсем. Я уже не…

  Ты спас Горга, но не стал спасать себя!

  Да… Помни, он тоже мой сын и твой брат,   Алекс закашлялся, но продолжил. – Происшедшее с Мейкдонами не делает мне чести. Я выбрал – ему жить…

Князь что то ещё говорил, но уже невнятно, Иана упала ему на грудь, тоже готовая отдать и Силу, и жизненную энергию, и всю себя без остатка, чтобы только не повторился кошмар многолетней давности – могильная плита, и на ней имя Алексайона Алайна.

Беззвучно рыдал Филлис Винзор.

Сила, буквально взорвавшая внутренности от горечи утраты двух близких людей, требовала немедленного выхода. Рикас бегом метнулся к Иэросу, не в состоянии ждать последнего вздоха отца.

  Ваше Имп…

  Говори быстро!

  Дирижабль, десять гвардейцев и каждому оружие, что отец сдал на хранение.