Не останешься на…   даже Иэрос не осмелился произнести слово «на похороны», пока в князе теплились последние проблески жизни. – Впрочем, ты прав. Удар нужно нанести быстро. Но – ты уверен в мишени?

  Абсолютно, синьор. Хели перед смертью,   голос дрогнул.   …Перед смертью сказала, что это признаки особого яда её матери. Ева Мей отравила им нескольких лидеров Республики Двенадцати Островов после поражения в бухте. И Терон, конечно, в деле.

  Мы пренебрегли важным правилом. Нельзя оставлять за спиной живых врагов. Получишь всё, что нужно. Да… пока корабль готовят к полёту, приказываю присоединиться к тею Капанеусу, он проводит дознание в поварской,   император хищно расширил ноздри. – Не церемониться! Если нужно – уничтожай всех до единого, только бы вывести заразу. Капанеус проявил себя слишком мягким для трудного времени.

Сила получила жертву задолго до вылета на юг. Рикас ворвался в обширное помещение, плотно забитое поварами, лакеями и прочей дворцовой челядью, серо бледной, но без сиреневых пятен. Не размениваясь на предисловия, тей объявил:

  Император приказал добиться правды немедленно.

Начальник дворцовой охраны презрительно поджал губы. Известно, что дознание – дело неспешное, кропотливое. Но влетевший огненным вихрем офицер рассуждал иначе. Отравление верхушки противника – продолжение войны. Значит, действуем как на войне, не оглядываясь на гуманную мораль мирного времени.

  Кто ответственен, чтобы гости получили еду и питьё без риска отравиться?

Вперёд шагнул худой низкий человек тейской наружности.

  Представьтесь.

  Тей Мелитос, синьор,   голос предательски срывается, но в целом его обладатель сохранял остатки достоинства.

Рикас достал револьвер и щёлкнул курком.

  Как человек чести, вы отдаёте себе отчёт в единственном способе смыть с неё пятно. Сами или помочь?

  Вы вызываете меня на дуэль? – надзиратель над поварами был немолод и ничего убойнее поварёшки не держал многие годы. – Но моя шпага…

  Заржавела. Утешу. Вам она не понадобится.

Револьверная пуля разнесла колено.

  Стоять, мразь! – Рикас обернулся к гвардейцам. – Поднимите негодяя. Негоже ему сидеть, когда я на ногах.

Двое молодцов, вдохновлённые решительным подходом, вздёрнули Мелитоса в вертикальное положение. Ствол, упёршийся в лоб, помог сохранить равновесие.

  Без ноги, чести и совести жить можно, но неприятно. А без головы?

От трясущегося и истекающего кровью кухонного чиновника Рикас не ждал ничего полезного. Он просто применил методику отца о допросе языка за линией фронта – когда разведчик всё равно пустит пленника в расход, и нечего миндальничать. Секреты охотнее сыплются, если на глазах у источника жёстко расправиться с кем то другим. Мелитос сыграл свою роль.

  Пощадите… За всем не уследишь. Как больно то! Виночерпий, лакеи…

  Пока достаточно,   стволом револьвера тей указал гвардейцам бросить раненого у стены. Сам обратился к внутреннему зрению.

Простые люди в сильных эмоциях также различимы, как и наполненные Силой дворяне. И эмоция эта – страх. Но разный страх имеет отличающиеся оттенки. Большинство озабочено не пострадать по ложному обвинению и светится ужасом одного типа. Не совпадает только яркость, она зависит от степени личной трусости.

У троих страх переплетён с ненавистью, настолько явной, что Рикаса поразило, как её не ощущают обделённые Силой. Профессии оказались у троицы подходящие – виночерпий, первый помощник главного повара, последним был крупный лакей, что принёс кувшин с отравой.

Выполняя наказ императора не церемониться, Рикас не сдерживал себя.