Раздвигая носом волны, содрогаясь под потоком свинца, от которого разлетались хрупкие надстройки, пароход продолжал двигаться вперед.

Ли Тонг как зачарованный смотрел на неумолимо приближающийся пароход. Он стоял в открытом люке на барже и поливал корабль пулями, надеясь попасть в жизненно важную часть и замедлить его ход. Но с таким же успехом он мог надеяться остановить выстрелом из пневматического оружия нападающего слона.

Он отставил карабин „Стейер-манлихер“ и взял бинокль. За баррикадами из тюков никого не было видно. Даже издырявленная, как решето, рубка казалась пустой. На покосившейся доске с названием виднелись золотые буквы, но он разобрал только слово „Джексон“.

Плоский нос был нацелен точно в левый борт буксира. Ли Тонг понимал, что это глупый и бессмысленный жест, попытка потянуть время: несмотря на свои размеры, деревянный колесный пароход не сможет повредить стальные борта буксира.

Он снова взял карабин, вставил новую обойму и, пытаясь повредить руль, сосредоточил огонь на рубке.

Сандекер и Меткалф тоже наблюдали эту картину.

Их захватило величие этой безнадежной попытки. Старания связаться с пароходом по радио ничего не дали. Капитан Белчерон был слишком занят, чтобы отвечать; к тому же старая речная крыса не думала, что ей есть что сказать.

Меткалф вызвал лейтенанта Гранта.

— Спуститесь ниже, — приказал он.

Грант подтвердил приказ и сделал несколько резких разворотов над кораблями. Стал во всех подробностях виден буксир. Огонь по пароходу вели не меньше тридцати человек.

А вот пароход был окутан дымом из труб и паром.

— Он разлетится на куски, когда ударит, — сказал Сандекер.

— Доблестно, но бессмысленно, — пробормотал Меткалф.

— Надо отдать им должное. Они делают больше, чем удалось нам.

Меткалф медленно кивнул.

— Да, этого у них не отнять.

Сандекер встал со стула и показал:

— Посмотрите, ветер отогнал дым от борта парохода.

— Что это?

— Кажется, пара пушек?

Меткалф оживился.

— Клянусь богом, вы правы. Точь-в-точь старые памятники из городского парка.

За двести ярдов от них Ларош поднял саблю.

— Батареи один и два: заряжай! Цельсь!

— Батарея один заряжена и нацелена! — крикнул в ответ мужчина в старинных очках в проволочной оправе.

— Батарея два готова, майор!

— Пли!

Потянули за вытяжные шнуры, и две старинные пушки с раздирающим уши грохотом изрыгнули заряд шрапнели — шариков от подшипников. Первый залп пробил борт буксира, попал в камбуз и разбил печи. Второй пробил рубку, оторвав голову капитану Пуйону и руль. Ошеломленные неожиданными залпами, люди Ли Тонга на несколько секунд прекратили стрельбу, но скоро пришли в себя и возобновили огонь с прежней яростью, сосредоточившись на узких щелях между тюками, откуда торчали стволы мушкетов.

Мушкеты убрали, а артиллеристы быстро протерли стволы банниками и снова начали заряжать. Пули свистели и у них над головами и плечами, одному пуля попала в шею. Но меньше чем через минуту старые пушки „Наполеон“ были готовы к стрельбе.

— Цельтесь в тросы! — крикнул Питт. — Надо отрезать баржу!

Ларош кивнул и передал приказ Питта. Пушки развернули, и следующий залп пришелся буксиру в нос, отчего во все стороны полетели бухты веревок и тросов, но баржа оставалась привязанной к буксиру.

Хладнокровно, почти с презрением не обращая внимания на смертоносный вихрь, обрушивающийся на „Стоунуолл Джексон“, ряженые солдаты зарядили мушкеты и ждали приказа открыть огонь.

Всего двести ярдов разделяло корабли, когда Ларош снова поднял саблю.