– И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – обратилась я к нему. Конечно, это было слишком громко, я и сама вскоре поняла. И тем не менее поймала на себе укоризненный взгляд Ноара. Он наклонился к моему уху.

– Только несколько людей знает об этих осколках, и лучше пусть так и останется, – предостерег он меня. – Но для твоего успокоения скажу: жемчужина Силы никогда не обладала собственной волей, а всегда только усиливала волю своего носителя. Так что несколько небольших ее осколков в твоей коже, разумеется, не восстанут против тебя. Все остальное мы должны прояснить, когда окажемся подальше от любопытных подслушивающих кассардов.

Что ж, это звучало вполне логично… и как-то успокаивающе. С другой стороны, Ноар все равно мог бы рассказать мне о своих догадках раньше. Точно так же, как он мог бы воздержаться от того, чтобы объявить Нокса моей няней. Но, как верно подметил мой жених, лес не казался подходящим местом для такого разговора. Сейчас мы должны были только сохранять видимость. И я уже во второй раз хотела отодвинуть Ноара в сторону, но моя рука наткнулась на что-то влажное. Кровь прилипла к моим пальцам – ее было довольно много.

– Ты ранен, – испуганно выдохнула я.

Черная одежда и плащ хорошо скрывали рану, и я не могла ее полностью разглядеть. Тем сильнее мне требовалось узнать, насколько серьезной на самом деле было его ранение. Я беспомощно закусила нижнюю губу, ведь никак не могла придумать, что делать дальше.

Мое беспокойство, казалось, повеселило Ноара.

– Я это переживу, – произнес он.

Ноар не подавал виду, что ощущал боль. А ему определенно было больно. Мой взгляд помрачнел. С травмами, нанесенными химерой, шутить нельзя. Как я теперь знала, ее когти источали сам Хаос, из-за которого такие раны просто так не заживали, даже на человеке с такой силой воли, как у Ноара. Если он намеревался строить из себя такого сильного мужчину, я бы не стала его останавливать. Но делал бы он это уже не передо мной.

– Только в том случае, если я не убью тебя раньше за твое самодовольство, – проворчала я, подбирая свои юбки и протискиваясь мимо него.

Смех Ноара раздавался за моей спиной и звучал так высокомерно, что ни один лесной воин не догадался бы, как сильно я на самом деле люблю этот звук. Мне пришлось остановиться уже через несколько шагов, потому что по глупости я потеряла ориентацию. Почему-то все здесь выглядело одинаково и в то же время по-разному. Я готова была поклясться, что раньше мой путь не преграждало дерево. Я бы заметила это, ведь оно было покрыто вьющимся растением с великолепными фиолетовыми цветами.

Я почувствовала, как Ноар подошел ко мне сзади.

«Не смыкай никогда глаз, Продолжай все время идти. Не заметишь, как через час Оставишь ты все позади, Ведь лес этот жив и бродит, И, если закроешь глаза, Как говорят в народе, Не сможешь вернуться назад».

Дрожь поползла у меня по спине, когда Ноар произнес эти слова. Впервые он заговорил громко здесь, в лесу, и, хотя я знала, что он стоял где-то позади меня, его голос, казалось, раздавался со всех сторон. Это уже само по себе пугало, не говоря о смысле его стихотворения. Мне всегда казалось, что Блуждающий лес не зря носил свое имя. Однако догадки были ничем в сравнении с тем, чтобы испытать это на собственной шкуре. Теперь мне стало ясно, что местность здесь и в самом деле незаметно менялась. Никаких ориентиров, таких как камни, скалы или валуны. Даже земли не было. Только корни деревьев. Они, очевидно, и двигали весь лес.

– Этому стихотворению в детстве научила меня мама. Правда, я понял его только после того, как смог увидеть все это своими глазами, – рассказал Ноар.

Этот рассказ о его прошлом удивил меня. Он никогда не говорил о своей матери в моем присутствии.