— Хотите есть? — сказала она.

Он ничего не ответил. Было похоже, что он не слыхал ее предложения. Она устроилась удобнее на кушетке и стала есть, откусывая снежно-белыми зубами маленькие кусочки хлеба. Она сама была художница. Но так писать она не могла. Коренев смотрел куда-то вдаль и точно там видел ту, которую рисовал.

Уже смеркалось, когда Коренев оторвался от холста и, тяжело вздохнув, с шумом отодвинул мольберт. Задремавшая на кушетке Эльза вздрогнула и проснулась.

Из сумерек на нее глядела с холста дивно прекрасная девушка. Ревнивое подозрение закралось в душу Эльзы.

— Вот она, — сказал Коренев. — Вот та, которая сможет меня заставить позабыть вас.

— Она русская? — глухим голосом спросила Эльза.

— Русская, — гордо сказал Коренев.

— Кто она?.. Балетная артистка? — прошептала Эльза.

— Нет.

— Где вы познакомились с ней?

— Нигде… Она — призрак… Помните, в Вердере, когда я заболел, она явилась ко мне.

— Призрак?!. Как страшно, — содрогаясь, сказала Эльза, но лицо ее стало веселее. — О, Петер, только не шутите со мной.

— Какие шутки! — сказал Коренев. — Это та, которая указала мне идти в Россию. И если я найду ее… Простите меня, Эльза.

— Да, конечно… — холодно сказала Эльза. — Она так прекрасна. Вы поедете ее искать?.. Когда вы поедете?..

— Не знаю.

— О, милый, милый Петер. Возьмите и меня с собой. Кто едет с вами?

— Доктор Клейст.

— Только?

— Нет… Еще Бакланов, Дятлов…

— Дятлов?! — с удивлением воскликнула Эльза. — Мисс Креггс.

— С вами едет женщина? Возьмите и меня с собой. Вы помните, как мы с вами хорошо умели wandern по горам Баварии и Гессена?

— Эльза… Там опасности: чума, насекомые, хищные звери. Сорок с лишком лет туда не ступала нога человека.

— Какая цель вашего путешествия?

— Найти Россию.

Сумерки сгущались. Самому Кореневу было страшно смотреть на призрак, воплощенный в красках.

— Пойдемте, — сказал он. — Пора закрывать мастерскую…

Когда на улице они прощались, она протянула ему холодную руку и смотрела на него жалким, просящим взглядом. Он глядел мимо нее, был занят своими мыслями. Призрак манил его, и не мог он не верить в него.

X

Получить нужные для проезда в «Россию» визы оказалось невозможно. При широко объявленных свободах путешествовать было нельзя. На Behrenstrabe хлопотавшего за всех доктора Клейста принял худощавый желчный человек, консул Бирк, социал-демократ по партии. Он знал, что Клейст был членом рейхстага от Deutsche National-Partei, и потому наежился и нахохлился, увидав старого доктора.

— Куда это вам? — спросил он.

— В Россию, — отвечал Клейст.

— Но вы знаете, что Россия погибла, что ее нет, — сказал Бирк. — Погибли и все наши тамошние концессии.

— Теоретически-да, она погибла, — сказал Клейст, — но мы не имеем никаких конкретных данных оттуда, и вот за этими конкретными данными группа молодых русских людей и хочет ехать.

— Но вы не русский, фрейлейн Беттхер не русская, там есть еще американка, — фыркнул Бирк.

— Но, по существу, какая цель препятствовать нашему выезду? Мы на некоторое время освободим от своих ртов германский народ и, может быть, обогатим науку новыми исследованиями.