Магда рассмеялась.

— Григорий, ты просто дурак. Это же прекрасная сказка. А вокруг тебя мрачная реальность, и этот маленький мерзкий Климов принюхивается к тебе. Разве такое бывает в прекрасных сказках?

— Нет, — согласился Григорий, — ты права. Время прекрасных сказок ушло навсегда. Я верю только в любовь. Ты меня еще любишь?

— Я всегда буду любить тебя, Тата, больше всех. Ты это знаешь.

— Слава Богу, что хоть кто-то любит меня.

Совещание проходило в оперативном пункте яруса В, второго подземного яруса под Белым домом. Оперативный пункт не отличался архитектурными излишествами: зал заседаний примерно пятнадцать на двадцать футов, темно-зеленые стены, как в обычных учреждениях, большой стол и несколько удобных кресел. Подобный зал мог находиться в любом из американских мотелей. На стенах не было никаких карт.

Президент США, одетый в спортивный костюм, сидел в кресле и, прикрыв глаза, внимательно слушал подполковника ВВС, громко читавшего документ, который он держал перед собой.

Никто не посылал нас сюда, это было нашим собственным побуждением, волей Создателя или дьявола, считайте как угодно. Слезы несчастных и угнетенных являются единственной причиной, по которой я пришел сюда. Еще хочу сказать, что вам следует готовиться к решению этого вопроса, потому что у вас может не хватить времени на подготовку. Но чем раньше вы будете готовы, тем лучше.

— Ладно, когда поступило это сообщение? — требовательным тоном спросил президент. Он обвел взглядом присутствующих: председатель Объединенного комитета начальников штабов, начальники штабов родов войск — представительные мужчины во всем великолепии формы и орденов. Каждый с адъютантом в ранге не ниже старшего офицера, они сидели у стены позади своих начальников. Прибыли госсекретарь и министр обороны; вместо директора ЦРУ, выступавшего этим утром с докладом в Финиксе, присутствовал его заместитель. Замыкали этот ряд директор ФБР и советник президента по вопросам национальной безопасности. Все присутствующие, их было человек пятнадцать, сидели очень тихо, не слышно было ни дыханий, ни случайного шелеста бумаг.

— Сэр, — ответил подполковник, — мы получили сообщение по телетайпу национального командования из пункта управления пуском Саут Маунтин в восемь двадцать три. Оно поступило через три минуты и четырнадцать секунд после того, как по секретному каналу пришел автоматический сигнал из центра управления запуском, означающий, что хранилище для ключей заблокировано.

— А это в свою очередь означает, что один из офицеров-ракетчиков поместил свой ключ в хранилище. Чрезвычайно важно, господин президент — по инструкции наши офицеры пользуются хранилищем для ключей только в крайнем случае, при угрозе захвата, — подал голос начальник штаба ВВС.

— Тогда позвольте уточнить. Значит, тот, кто отправил это сообщение… он находится в шахте?

— Да, сэр.

Президент снова посмотрел на это необычное сообщение и сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности:

— Сумасшедший находится в ракетной шахте. Так обстоит дело?

Молчали и военные, и гражданские.

— Сообщение подписано: «КОМАНДУЮЩИЙ ВРЕМЕННОЙ АРМИЕЙ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ», — вновь раздался голос начальника штаба ВВС.

— Думаю, в ЦРУ есть штат психиатров, которые изучат его? — поинтересовался президент.

— Разумеется, сэр, — последовал ответ.

Президент покачал головой, повернулся и сказал:

— Может быть, кто-нибудь будет так любезен, что объяснит мне, каким образом, черт побери, кто-то сумел захватить ракетную шахту? Тем более эту шахту!

От ярости кожа на лице президента стала цвета старой медной монеты, а глаза и того темнее.