— Я тебя ненавижу! — сообщил Илья, когда мы полностью преодолели лабиринт тесных коридоров и узких келий. Встретились нам и кладовые, где запасов хватило бы на год сытой жизни. Вот только жить уже было некому.

— Я насчитал сорок три, — задумчиво сообщил я, игнорируя гневное восклицание, — перебор. Если есть желание, можешь лишних воскресить. Не умеешь? Это — печально. Кстати, кардинала я всё ещё не наблюдаю.

Однако, наблюдалась ещё одна укреплённая дверь в самом конце длинного узкого прохода. Над массивной деревянной плитой, обитой металлическими полосами, висела многолучевая позолоченная звезда и краснела надпись: «В свете и со светом». Как же, со светом! В этих то тёмных вонючих норах, больше подобающим серым крысам-падальщикам.

А дверь хороша. Похоже, святоши не слишком надеялись на покровительство небесного заступника. Правильно делали. Это их ещё Медведко второй уму-разуму научил, когда вздёрнул ораву болтливых попиков на дверях церкви. Каждого, перед повешением, просил явить чудо господне и обещал помиловать. Но, то ли бог в тот день отвлёкся, то ли святые отцы не заслужили милости…Чудес король так и не дождался.

— Хочешь попробовать? — поинтересовался я, кивая на дверь, — энергии в тебе, как никогда, под завязку. Покажи-ка силушку богатырскую. Придёшь, похвастаешься Вилене: я, дескать, двери вышибаю, кардинала — мизинцем левой ноги — раз и всё!

— Ты рехнулся? Думаешь я стану ей рассказывать про эту кошмарную бойню? — угрюмо осведомился Илья, — я постараюсь забыть здешний кошмар, как можно быстрее. И ещё раз повторю: мне крайне не нравится твой интерес к Вилене. Она — очень хорошая девушка, таких здесь больше нет.

— В том то и дело, — пробормотал я, вполголоса, отвернувшись.

Когда мы вошли внутрь, кардинал сидел за массивным двутумбовым столом и торопливо писал на листе огромной книги в массивном кожаном переплёте. Люсень тихо шипел, сквозь зубы, когда капли чернил срывались с пера и падали на плотную желтоватую поверхность. На нас он даже не взглянул.

Кроме верховного святоши, в комнате оказался тощий взъерошенный старичок в жёлто-красном балахоне и серебряном обруче поверх седых кудрей. Этого я знал: святой отец Передр Прасконьин — Глава медицинской службы Ордена Сияющего Орла. В списке он следовал за кардиналом.

— Добрый вечер, отче, — поприветствовал я его, отряхивая мусор с плеча, — или — ночь; какая разница для того, кто несёт доброе слово и дело.

— Господь покарает вас, отродья нечистого! — угрюмо бросил Передр, прижимая звезду к сердцу, — жаль, мы так долго игнорировали слова брата Дубосклона и позволили демонам возвыситься. Но, как луч светила пронзает чёрные тучи, как чистый родник пробивает путь в грязи, так и мельницы гнева божь…

— Ф-фу, надоел! — я ткнул его пальцем в морщинистый лоб, — понятно, почему их паства дуреет на проповедях. А ну, выслушай эдакое час — другой.

Люсень приподнял голову, взглянув на неподвижное тело Передра и продолжил писать. Только теперь он ещё больше ускорил темп и начал бормотать под нос какую-то хрень. Присев на край стола, я прислушался, разглядывая наскоро сколоченные полки для книг. Здесь были интересные экземпляры, которые я уже давно хотел полистать. Нужно будет забрать — кардиналу они уже ни к чему. Так, что он там бредит?

— И когда враг человеческий погрузит путь мой во мрак, свет господень осияет путь в небеса, и сила его откроет крылья орлиные за плечами моими и клюв духа его поразит исчадия ада и когти лап его вырвут грешную душу из тьмы и беспамятства.