Слепой внимательно наблюдал за выражением лица больного человека, которому Виктор показывал фотографии как родных, так и незнакомых ему людей. Глеб Петрович отметил про себя, что фотографии родных вызывали у Эдуарда Михайловича нечто вроде сожаления и умиления, а на фотографии незнакомых людей больной человек вообще не реагировал. Когда все фотографии были показаны, Сиверов достал из внутреннего кармана куртки еще одну фотографию и протянул ее Виктору.

– Покажи ему ее, – сказал Слепой и застыл в напряженном ожидании.

Случилось то, что он и предполагал. Увидев лицо холеного мужчины на фотоснимке, Эдуард Михайлович широко раскрыл глаза.

– Э-э! – застонал он.

Затем лицо Синицына перекосилось: более того, он выхватил из рук Терехина фотографию, с бешеной ненавистью порвал ее на мелкие кусочки, бросил их на землю и принялся топтать их ногами, нечленораздельно приговаривая:

– Шэк, шэк, шэ-эк!

Терехин испуганно посмотрел на Сиверова, не зная, что предпринять в данной ситуации.

– Что делать, Глеб? – растерянно спросил он.

– Прогуляйся, Витя, с ним по аллее, – посоветовал Слепой своему армейскому другу, – а я подожду тебя в машине.

– Хорошо, Глеб, – произнес Терехин и, взяв под руку Синицына, неспешно побрел с ним по аллее.

Сиверов с болью в сердце посмотрел вслед удаляющимся мужчинам и покачал головой. Теперь у него не было сомнений в том, что он знает виновника смерти семьи Синицына.

Слепой гнал «Волгу» как на пожар, думая о человеке, который жил двойной, а может быть, и тройной жизнью. Нужно было вывести этого ублюдка на чистую воду, чтобы он понес положенное наказание, однако Сиверов отдавал себе отчет в том, что прямых доказательств в его причастности к смерти семьи Синицына у него нет, да и доказать, что Желобжинский играет важную роль в криминальном бизнесе, будет весьма трудно.

– Да не гони ты так, Глеб, – посоветовал другу Терехин. – Не ровен час, опрокинемся.

Глеб Петрович повернулся к пассажиру и недоуменно посмотрел на него.

– Что? – переспросил он.

– Я говорю, не гони лошадей, – повторил свою просьбу Виктор, – сбавь скорость.

Только теперь до Слепого дошло сказанное Терехиным.

– Да… – задумчиво произнес он и позволил мотору сбавить обороты. – Что-то я разогнался…

В салоне «Волги» возникла тягостная пауза, которую первым нарушил пассажир.

– Значит, это банкир? – спросил он.

– Он самый, Витя, – подтвердил Слепой, – Желобжинский Аркадий Вацлавович, известный также как Пшек.

– Между прочим, я где-то месяц назад видел его здесь, в клинике, – вдруг вспомнил пассажир.

Слепой удивленно глянул на Терехина.

– Видел? – переспросил капитан. – Интересно, что он тут забыл?

– Навещал Эдуарда, как я теперь понимаю, – задумчиво произнес Терехин.

– Зачем? – удивленно спросил Глеб Петрович.

– Может, хотел проверить, не представляет ли Синицын для него угрозу, – предположил Виктор Викторович. – А может, ему хотелось помучить Эдуарда, – Терехин резко повернулся к водителю. – Ты же видел, какая реакция была у Эдуарда на эту лощеную харю!

Сиверов посмотрел на своего армейского друга, но ничего не ответил, поскольку прекрасно понимал, какую боль несет в душе этот человек. Он снова нажал на педаль газа, отчего автомобиль резко рванулся вперед, а людей откинуло назад и прижало к спинкам сиденья…

Глава 10

Прежде чем вернуться в Санкт-Петербург, Сиверов позвонил своему куратору.