Приглушенные разрывы фугасов уже были слышны, и каждому предшествовали пронзительный визг и завывание; эти звуки расчищали улицу перед нами эффективнее, чем это могла бы сделать сирена арбитров. Через несколько мгновений, совершив пару поворотов с таким креном, что любой водитель, кроме Юргена, завалил бы машину набок, мы оказались на местности, где здания имели отчетливо индустриальный вид. Надо признать, что и в их архитектуре тоже имел место этот проклятый Императором ксенофильский стиль, но они были достаточно грязны, чтобы с очевидностью выдавать свое предназначение.

— Говорит Броклау. — Голос майора был спокойным и властным. — Прекратить артобстрел. Мы на позициях.

Я был рад слышать это. Я еще не начал выполнять импровизированное поручение, данное самому себе, а он уже был готов уничтожать предателей. Юрген сбросил скорость, и с чувством дежа-вю я увидел вышедшего навстречу нам с поднятой рукой офицера СПО. Нас обступали стены промышленных зданий, достаточно высокие, чтобы погрузить улицы в тень, но за исключением этого человека в форме вокруг не было ни души. Это показалось мне странным, потому что рабочая смена должна была быть в самом разгаре.

— Комиссар,- неуверенно позвал Юрген.- Вы слышите стрельбу?

Он заглушил двигатель, и я понял, что он имеет в виду. Я подумал было об акустике, решив, будто слышу эхо перестрелок на Высотах, которые, как я понял по быстрым обменам короткими сообщениями в сети, уже начались. Потом до меня дошло, что звуки доносятся из-за линии кордона СПО.

— Что происходит? — спросил я, в упор глядя на офицера.

Он явно пребывал в легкой панике.

— Я не уверен, сэр. Нам дали приказ держаться, но их слишком много. Вы привели подкрепление?

— Боюсь, что мы и есть подкрепление. — Я решил тянуть время. — Против кого вы держите оборону?

— Я не знаю. Нас вытащили из казарм вчера ночью и приказали блокировать район.

«Он не старше того офицера, которого я застрелил», — внезапно подумал я, и его сбивчивая речь подсказывала мне, что он на грани паники. Во что бы я ни вляпался, это что-то стремительно приобретало сходство с выгребной ямой, если не по форме, то по сути. Впрочем, отступать было поздно.

— Нам только приказали оцепить район до тех пор, пока не вернется отряд инквизитора…

Император милосердный, все веселее и веселее. Определенно Орелиус растревожил лежачие камни, и те, кого он под ними обнаружил, выражали твердое намерение оставить свои тайны тайнами, из чего следовало — никто не выйдет за этот периметр живым…

— Инквизитор не сказал, что он там потерял? — спросил я, и офицер покачал головой:

— Я не говорил ни с ним, ни с кем-либо из его отряда. Говорил капитан, но он уже мертв… — Офицер почти срывался на крик, истерика уже клокотала в его глазах.

Я спрыгнул на дорожное покрытие, чувствуя, как оно вибрирует под подошвами моих сапог, и стараясь излучать властность и ободрение.

— Тогда, я так понимаю, вы здесь за старшего, лейтенант? — Это его проняло. Он коротко и судорожно кивнул. — Ну, так докладывайте. Куда они отправились? Когда? Сколько их было? Что еще вы можете сказать?

Его челюсть задвигалась, как будто он насильно заставлял ее работать. Выстрелы и крики эхо разносило между зданиями. В одном из окон на верхних этажах полыхнула лазерная вспышка, и луч, прошипев между нашими головами, врезался в борт «Саламандры». Я пригнулся, увлекая за собой в безопасное место и офицера, а Юрген уже развернул совершенно не пострадавшую, прочную маленькую машину так, что установленный на ней тяжелый болтер уставился в сторону цели. С коротким ревом болт вырвал из стены изрядный кусок кладки, превратив снайпера в неаппетитное пятно.

— Благодарю, Юрген.