Примерно в этот же момент дела пошли по-настоящему плохо. Полицейские проделали почти половину пути до эпицентра, когда сражающиеся стороны, наконец, осознали, что у них нашелся общий враг. Молодую женщину с разбитым в кровь носом полицейские бесцеремонно оторвали от мужчины, которому она метила в пах ногой. Ее удар локтем бессильно ткнулся в бронированный нагрудник, но былой противник бросился на ее защиту и, коротко размахнувшись, полоснул осколком тарелки в сочленение, где шлем соединялся с броней. Смертельно точно. Яркий поток карминово-красной артериальной крови забрызгал окружающих, привлекая их внимание к происшедшему, а зарубленный полицейский упал на колени, стараясь сдержать кровотечение.

Кишки Императора! Я начал незаметно двигаться обратно к двери, чтобы дождаться обещанного Кастин подкрепления; уж теперь-то толпа точно была настроена убивать, и любой, в ком она могла увидеть символ власти, стал бы очевидной мишенью. Пока я смотрел, обе стороны нацелились на оказавшихся между ними полицейских, которые тут же исчезли под грудой тел. Гвардейцы больше не казались людьми. Я видел, как продвигаются тираниды, но это было еще хуже. Возьмите средней величины тиранидский рой, и вы обнаружите цель и разум за всем, что он совершает, хотя об этом трудно помнить, когда приливная волна хитина устремляется на тебя с единственным намерением растереть в фарш. Но за происходящим сейчас не было интеллекта, лишь чистая, бессмысленная жажда крови. Император побери, я видел хорнитских культистов с большей способностью к самоконтролю, чем демонстрировали в этой столовой солдаты Гвардии, которые должны быть образцом дисциплины.

Но, по крайней мере, пока они рвут на куски полицейских, они вряд ли способны заметить меня, так что я, как мог, продвигался к двери, готовый принять командование подкреплением, как только оно прибудет. И у меня бы все получилось, если бы командир отряда полиции не сумел вынырнуть из толпы на достаточное время, чтобы крикнуть: «Комиссар! Помогите!»

Ну, здрасьте. Взгляд каждой пары глаз в комнате внезапно метнулся в мою сторону. Мне показалось, что я могу видеть свое отражение в сотне зрачков, отслеживающих меня не хуже ауспекса.

«Сделаешь еще хоть шаг к двери — и ты мертвец», — сказал я себе. Единственный способ выжить — застать их врасплох. Так что я шагнул вперед так, словно только что вошел в помещение.

— Ты, — я ткнул пальцем в первого попавшегося солдата, — неси швабру.

Что бы ни рассчитывали они от меня услышать, каких бы действий ни ждали, но уж точно не этого. Все застыли в смущенном ожидании, молчание растянулось на показавшуюся бесконечной секунду. Никто не двигался.

— Это была не просьба! — сказал я, слегка повышая голос и делая еще шаг вперед. — То, что я вижу в этой столовой, — настоящий позор. Будете драить ее, пока не приведете в надлежащий порядок.

Мой сапог скользнул в луже медленно свертывающейся крови.

— Ты, ты и вот ты, пойдете с ним. Несите ведра и тряпки. Убедитесь, что взяли достаточно, чтобы хватило на всех.

Смущение и неуверенность росли, солдаты обменивались друг с другом нервными взглядами, пока до них начинало доходить, что ситуация давно вышла из-под контроля и что теперь им неизбежно придется столкнуться с последствиями.

— Бегом! — внезапно рявкнул я, сделав все возможное, чтобы голос звучал резко, как на плацу, указанные мной солдаты стремглав выбежали — забытое было понятие дисциплины восстановилось в своих правах.

И этого оказалось достаточно. Грозовые разряды насилия рассеялись, как будто к помещению внезапно подвели громоотвод.

Остальное уже не составляло труда; после того, как я утвердил свое командирское положение, все прочее послушно уладилось само собой, и, к тому времени как прибыла Кастин, притащив с собой еще один отряд полиции, я уже отправил несколько человек, чтобы сопроводить раненых в лазарет и унести убитых.