— Ты наконец очнулся! — прошептала она.

С некоторым запозданием заметил он золотую цепочку на шее. Символ королевской крови… Может, эта женщина — его… то есть Анцелотиса жена? Эта мысль повергла его в совершеннейшее смятение, но возмущенный рык Анцелотиса в его мозгу поставил все на места. Она не жена мне, хоть и слишком часто забывает об этом. Однако информация о том, кто же она такая, почерпнутая из воспоминаний Анцелотиса, привела Стирлинга не просто в смятение — в холодный ужас. Ох черт, черт, черт!.. Он поспешно вскочил, чего ему — с учетом его координации — делать совсем не стоило. Он потерял равновесие, пошатнулся, и девушка, ахнув, бросилась поддержать его.

— Я не маленький! — огрызнулся он, высвобождаясь из ее объятий, и тут же спохватился, на каком языке это произнес: бритонско-валлийском или английском. Она застыла, потрясенно округлив светло-голубые глаза, в которых мелькнули страх… и злость.

Пока Стирлинг мысленно колотил себя по лбу, ситуацию принялся разруливать Анцелотис.

— Прости меня за вспыльчивость. Это все чертово снадобье Морганы.

Она молчала угрожающе долго, но опасность все же миновала, и она расслабилась немного, хотя и оставалась стоять ближе к нему, чем ему этого хотелось бы.

— Конечно, — кивнула она. — Так бывает. Меня саму тоже мутило пару раз от друидских снадобий.

Он не без любопытства заглянул ей в глаза, но от расспросов на эту тему воздержался: последствия могли оказаться еще более катастрофическими, нежели его недавняя грубость.

— Со мной все в порядке, правда, — постарался заверить ее он.

— Что случилось?

Он тряхнул головой. Ни Стирлингу, ни Анцелотису не приходило на ум даже отдаленно удобоваримых объяснений.

— Не имеет значения. Сейчас я здоров.

Взгляд ее оставался встревоженным, но настаивать она не стала. Как, интересно, положено у бриттов спорить женщине с мужчиной? Анцелотис не стал отвечать ему, но заговорил с ней — твердо, на грани вежливости:

— Спасибо за заботу о моем здоровье. Тебе лучше уйти.

Она оглянулась на дверь, и взгляд ее упрямо вспыхнул, но плечи тут же поникли, словно плащ был слишком тяжел.

— Конечно. Тебе сейчас нельзя волноваться. Пока ты спал, — добавила она, и глаза ее осветились каким-то новым чувством, понять которого Стирлингу не удалось, — собирался Совет. Арториус вызвал всех из столицы.

— И что, они и проголосовать успели, пока я спал? — спросил он с раздражением, тоже не до конца понятным Стирлингу.

Она подняла на него взгляд.

— Проголосовали. Тебя ждут в большой зале.

— Если так, — холодно заметил Анцелотис, — тебе не стоит быть здесь, когда за мной придут.

Взгляд ее снова возмущенно вспыхнул, но она промолчала, сделав один только шаг в его сторону — Стирлинг был совершенно уверен, что двигала ею только забота, — и вдруг увидела что-то такое… он и не подозревал, что излучает это, до тех пор, пока не было уже слишком поздно. Она подавила всхлип — он так и не понял, чего именно: гнева, горя или досады, — повернулась и вышла, посмотрев предварительно вправо-влево по коридору. Стирлинг пришел в себя; от ее посещения остались только недостойная взрослого мужчины слабость в коленках и еще более смущавшее его жжение в паху.

Черт, да это было еще хуже, чем беспорядки в Клонарде.